Дитя эпохи

Короче говоря, я настраивал прибор. Приклеивал пластилином зеркальце, чтобы луч лазера от него отражался под определенным углом. Под каким именно – неизвестно. Это как раз и предстояло определить. Работа тонкая, тут даже чужое сердцебиение мешает.

Внезапно дверь в лабораторию открыли и без всякой паузы стали что-то просовывать внутрь. Какую-то конструкцию из необструганных досок, заляпанных к тому же известкой. Вместе с конструкцией ввалились трое. Мужик в кепке с «Беломором» в зубах и две девушки в комбинезонах, гладкие и круглые, как божьи коровки. Только покрупнее.

– Убирайте, – говорят, – свою подзорную трубу, а то стеклышки могут загрязниться.

Я понял, что это они про лазер, и указал на различные принципы действия подзорной трубы и моего прибора.

– Если на пол грохнуть – раскокается? – спросил мужик.

Я ответил, что да, пожалуй, раскокается.

– Ну вот! А ты говоришь – разный прынцип! – захохотал мужик, ущипнув одну из божьих коровок.

Мое зеркальце мигом отвалилось из-за сотрясения воздуха.

Девушки стали вносить ведра с жидкостью неаппетитного вида. Потом одна взобралась на конструкцию и принялась размахивать щеткой. В лаборатории пошел мутный дождь.

– Оптика! – закричал я. – Она, между прочим, импортная!

– Протрешь, – заявил мужик. Он погасил «Беломор», ткнув его в вогнутую линзу, как в пепельницу, после чего ушел. Нижняя девушка стала готовить раствор на «Докладах Академии Наук», а верхняя запела, как она любит жизнь, что само по себе и не ново.

Когда она дошла до того, что все опять повторится сначала, я опомнился. Я схватил лазер, припудренный белой пыльцой, точно пирожное эклер, и выскочил в коридор. Там под дверью сидел на корточках старичок и методично вынимал плитки паркета из пола. Я споткнулся об него, и он посоветовал мне куда-то идти. Пришлось пристроить лазер в гардеробе и идти в библиотеку.

Библиотека была закрыта на ремонт. От ее двери тянулась белая меловая тропинка и терялась в коридорах. Я вышел из института, перепрыгнул канаву, которой утром еще не было, и пошел домой вдоль забора с козырьком. За ним всегда что-то ремонтируют, сколько я себя помню.

Дверь подъезда в своем доме я миновал удачно. Одно пятно масляной краски на брюках. Или два. Дверь месяц назад покрасили сверху, а вчера, когда все притупили бдительность, снизу. Значит, скоро покрасят перила. Надо ждать.

Я пришел домой и, не раздеваясь, перевернул стол вверх ножками. Потом я застелил газетами диван, сдвинул всю мебель в угол и с удовольствием выплеснул таз воды на потолок. Таким образом, я привел свое жилище в соответствие с окружающей действительностью.

Теперь можно было жить.

Taken: , 1

Техника безопасности

Время от времени нас проверяют, как мы знаем технику безопасности. Техника безопасности – это такая наука, которая помогает нам жить, когда жить опасно. Жить вообще опасно. С этой точки зрения светофор на перекрестке является мероприятием по технике безопасности. И милиция тоже. И медицина.

Но я отвлекся. На проверке это понятие трактовалось не так широко. Лисоцкий задавал нам вопросы про резиновые коврики и калоши. Оказывается, когда закручиваешь пробки, нужно стоять в калошах на резиновом коврике. Тогда току труднее уйти в землю.

Теорию мы знали сносно, и Лисоцкий решил проверить нас на практике. Мы все вместе пошли в лабораторию. Студентки смотрели на нас с благоговением.

– Проверим оказание помощи при поражении электрическим током, – сказал Лисоцкий. – Предположим, что эта шина под напряжением…

И он цапнул рукой шину заземления. То есть он думал, что это шина заземления. А это была другая шина.

К сожалению, мы заметили это слишком поздно, когда Гена уже успел рассказать анекдот про электромонтера, который заземлил дома двухспальную кровать. Гена рассказал и стал ждать, когда Лисоцкий засмеется. Но тот реагировал как-то странно. Лицо у него сморщилось, как от зубной боли. И весь он дрожал крупной дрожью. Можно сказать, его прямо-таки били судороги.

– Что с вами? – поинтересовался я.

Лисоцкий молчал. И трясся. Наконец ему удалось свободной рукой показать на табличку. Там был нарисован череп с косточками.

– Наверное, он под напряжением, – догадался Гена. – В таких случаях, говорят, нужно действовать быстро.

– А как именно нужно действовать, ты не помнишь? – спросил Саша Рыбаков. Саша у нас кандидат наук, он всегда бьет в самую точку.

– Давайте рассуждать логически, – сказал Гена. – Поскольку напряжение производит неприятные физиологические действия в организме…

– Не напряжение, а ток, – поправил Рыбаков.

– Давайте короче, – предложил я. – Человек устал стоять под напряжением.

– Под током, – сказал Рыбаков.

Лисоцкий посмотрел на Сашу благодарными глазами. Видимо, он тоже считал, что стоит под током, а не под напряжением.

– Нужно оттащить его за волосы! – сказал Гена. – Волосы не проводят электричества.

Это показалось правильным, но у Лисоцкого не было волос. Практически не было. А те, что были, не годились для нашей цели.

– Человек умственного труда рано лысеет, – скорбно констатировал Рыбаков.