Дитя Гетеи

Тэя свернула сознание и запечатала его, затем воссоздала ауру сатторианки и восстановила все защиты, которые у нее были, включая «невидимку». Это было впечатляющее зрелище, но невозмутимые Стражи не проронили ни звука.

– Что теперь? – спросила Тэя, застегивая на себе пояс со своим ножом.

Норт перевел взгляд на Стражей.

– Мы побродим? – он сделал выразительный круговой жест.

Один из Стражей кивнул, и Норт с Тэей вышли в просторный зал из крохотного помещения. Теперь можно было неспешно ходить и смотреть, изучая все в деталях, переходя из зала в зал.

Каждый зал был посвящен определенной теме и содержал в себе все реликвии, относящиеся к тому или иному периоду или к той или иной странице истории христианства.

В одной витрине хранилось несколько наконечников копий, в другой несколько чаш. На стене под стеклом был кусок ткани с отпечатком лица на нем…

Все это люди вывезли с Земли, они не могли это там оставить – это было частью Человека, это было сутью сознания многих из них, это было историей и это было реликвией, самой бесценной и самой важной.

– Они просто все это хранят? – спросила Тэя.

Она знала, на что она смотрела, и не нуждалась в пояснениях, что-то внутри нее отзывалось на то, что она видела, и она осознавала и чувствовала свою причастность ко всему, что она видит.

– Норт, – голос Тэи звучал громче, – они все это просто хранят?

– Не просто, – Норт вышел из состояния задумчивости, – ищут по всем мирам, собирают и возвращают. Многие реликвии пропали во время Исхода с Земли. Они всегда были предметом торга и стоили огромных денег на тайных аукционах еще тогда. Многие жаждали заполучить в свои коллекции и единоличное владение самое ценное, что было у Человечества, – сказал Норт. – Некоторые реликвии после их возвращения приходится восстанавливать из-за небрежного обращения с ними, некоторые безвозвратно утрачены. Фобос прихватил с собой несколько вещей, когда покинул Обитель. Дэймос потом долго мотался и возвращал все это обратно.

– Досталось ему, – пробормотала Тэя, изучая листы древнейшей бумаги с рукописными текстами, лежащие под стеклом витрины.

Губы Тэи едва заметно шевелились, взгляд перебегал от строчки к строчке.

– Ты можешь это прочесть? – удивился Норт.

Тэя в замешательстве оторвалась от чтения и перевела взгляд на сатторианца.

– А ты нет? – спросила она.

– Нет, – покачал головой Норт. – Ты бы им здорово помогла. Они до сих пор не совсем уверены в правильности перевода этих текстов, – усмехнулся сатторианец.

– Не говори им, – напряглась Тэя, – хватит того, что они сегодня увидели, – прошептала она.

– И то верно, – кивнул Норт. – Но я и не думал им говорить, – добавил он.

– Я поняла, но решила прояснить, – кивнула Тэя.

– И правильно, – они двинулись дальше.

Каждый зал отражал новую веху или этап тяжелейшей кровавой истории христианства. В зале инквизиции не хотелось даже задерживаться.

– Я слышу здесь крики и такую боль, – Тэя огляделась вокруг невидящим взглядом, и Норт буквально выволок ее из зала.

Дальше был Ренессанс – полотна великих мастеров на библейские темы, иконы и целые иконостасы – глаза разбегались…

– Во что только ни готовы поверить люди, – Норт разглядывал очередное полотно, на котором несколько человек внимательно слушали мужчину в простом одеянии, – во всякую ерунду. Похоже, ловят каждое слово…

– Почему ерунду? – спросила Тэя, ее взгляд так же скользил по полотну, впитывая каждую деталь.

– Ты же не думаешь, что все это было? – с усмешкой спросил сатторианец.

– Это было, – в словах девушки звучала твердая уверенность.

– Да с чего ты взяла? – Норт указал на полотно. – Ты действительно веришь, что Он был?

– Он был, – кивнула Тэя. – Люди не могли создать все это на пустом месте! – девушка развела руки, указывая на все вокруг.

– Ты и представить себе не можешь, на что способны люди. Никогда не поймешь, где кончается вера и начинается манипуляция.

– Манипуляция? – не поняла Тэя.

– Этот человек мог быть на самом деле, кто я, чтобы в этом сомневаться, но то, как использовали Его имя после Его смерти – чистая манипуляция. Ты действительно думаешь, что этот человек хотел и мечтал о том, что ты видела в предыдущем зале? Вся эта боль, пытки и жуткие казни… А это творили именем Его… Вряд ли парень думал об этом, когда собирал людей и говорил с ними. Он совершил ошибку, которую всегда совершают люди.

– Какую? – тихо спросила Тэя.

– Он повел за собой людей, не подумав о последствиях. Пусть даже Он был чист душой и сердцем и искренне верил в то, о чем говорил, но слушали-то его люди. Обычные люди, со всеми их пороками и слабостями. Они и не думали от них отказываться. А Он был слеп… – взгляд Норта упал на полотно, на котором человек в окружении толпы шел с крестом на гору. – Он был сильным, но наивным. Он верил, что людей можно изменить.

– А их нельзя изменить? – едва слышно спросила Тэя.

– Прошло несколько тысяч лет, как думаешь, Фобос сильно изменился? Он такой же, как они, – холодно сказал Норт, кивнув на толпу людей с алчными лицами, жаждущих смерти своего недавнего кумира, и перешел в другой зал.