Дитя ярости

Я хочу… Я страстно желаю. Я безумно хочу всего этого…

– У меня так много желаний, – прошептала она, – но все они запретны.

Одрик взял ее лицо в ладони и заставил посмотреть на себя. На мгновение они застыли, губы Одрика были так близко, что Риэль могла бы, чуть приподняв голову, поцеловать его.

Словно почувствовав это, Одрик опустил руки и отвел взгляд.

– В каждом из нас есть тьма, Риэль, – сказал он хрипло. – Это и значит быть человеком.

Она медленно покачала головой.

– Я думаю, что быть человеком – это значит быть способным преодолеть эту тьму в себе и творить добро в мире, несмотря ни на что. А что до тебя, Одрик, – она засмеялась, – я готова поспорить на что угодно, что тебя никогда не посещают недостойные мысли, как это часто случается со мной. Временами твоя добродетель сияет так ярко, что мне хочется проглотить тебя, чтобы твой свет развеял зло, которое живет во мне.

Она потерла лоб.

– Не могу поверить, что говорю тебе все это. Ты же можешь обо мне невесть что подумать.

– Я думаю о тебе только то, что думал всегда, с тех пор как тебя знаю. – Одрик потянулся к ее руке и крепко сжал ее в своих ладонях. – Что я очень рад тому, что ты рядом со мной, и хочу, чтобы ты всегда была рядом.

Она боялась поднять на него глаза, а когда все же осмелилась, то тихо пробормотала что-то невнятное. Ее качнуло к нему, словно его тело притягивало ее помимо ее воли. Одной рукой он привлек ее к себе, а пальцами другой нежно провел по щеке. Тепло его тела затопило ее; она вздрогнула и повернулась, чтобы придвинуться еще ближе к нему.

– Одрик, – прошептала она, прикрывая глаза. Она нежно прижалась щекой к его щеке, наслаждаясь прикосновением к его теплой коже.

– Если в тебе скрыто зло, Риэль, – хрипло сказал Одрик, зарывшись губами в ее волосы, – я буду дорожить им так же, как и всем остальным, что делает тебя такой, какая ты есть.

Нежное прикосновение пальцев к ее шее, потом к затылку, – и по ее спине пробежали мурашки. Она растворилась в нем, скользнув в его объятия так легко, словно всегда принадлежала ему одному.

Но потом она вспомнила о Людивин. И зажмурилась.

– Мы не должны, – прошептала она, хотя все ее существо вопило, требуя прекратить разговоры и прижаться к нему теснее. – Я… Одрик, а как же Лю?

Одрик чуть отодвинулся от нее. Печаль резкой тенью упала на его лицо.

– Я все понимаю. Конечно, ты права.

Риэль внимательно вгляделась в его погрустневшие глаза.

– Ты любишь ее?

– Она очень дорога мне, но… нет. – Отвернувшись, он посмотрел на светлеющее небо. – Не так, как должен был бы, – тихо признался он.

– Но тогда… – Она потянулась к нему и, коснувшись его щеки, снова развернула его лицо к себе. Слезы сожаления и стыда катились по ее щекам, но она, тем не менее, упивалась страстным желанием, отразившимся в его глазах. – Может… всего один раз? Чтобы всю жизнь помнить.

Он явно колебался и в замешательстве оглянулся на просвечивающие сквозь деревья башни Бейнгарда.

– Воспоминания, – медленно произнес он, – могут все усложнить.

– Неважно. – Она обхватила его лицо ладонями и прошептала: – Я хочу этого все равно.

С минуту он молчал, разглядывая ее. А затем с мягкой улыбкой повернул голову и прижался губами к ее ладони.

– Моя плохая девочка, – прошептал он и нежно поцеловал ее.

Его первый поцелуй был таким осторожным, таким ласковым, что сердце Риэль сжалось от нежности к нему. Она тихо вскрикнула и обвила его шею руками. От ее прикосновения он задрожал и со стоном впился в ее губы со всей страстью. Минуты осторожности и робкой неуверенности сменились вспышкой жгучего, непреодолимого желания. Его руки скользнули вниз по ее телу, и она, выгнувшись, прижалась к нему. Почувствовав, как он возбужден, она тихо ахнула и еще крепче обняла его.

– Одрик, – прошептала она, закрывая глаза. – Да, да, пожалуйста, прошу тебя. – У нее кружилась голова от его близости – от его жадного языка, проникающего в ее рот, от ее имени, произнесенного тихим страстным шепотом, от неистовых поцелуев, обжигающих ее кожу.

Он прижал ее к себе, просунул руки под халат и обхватил ее бедра под тонкой ночной сорочкой горячими ладонями. Казалось, он растерялся и не знал, где еще прикоснуться к ней, а Риэль наслаждалась каждым мгновением его нерешительности, извиваясь под ним, дергая его за одежду, чтобы притянуть к себе ближе. Она просунула ладони под его тунику, дрожа от нетерпения ощутить жар его мускулистого тела. Он был таким горячим, таким твердым, таким надежным. Она закрыла глаза и прижалась губами к его ключице. Вдыхать его запах было все равно что вдыхать нагретый солнцем воздух в летний день.

– Ближе, – пробормотала она с улыбкой, не отрывая губ от его кожи.