Дитя каприза

Но говоря это, она не могла не думать: что, черт возьми, имела в виду Салли? Сначала отец говорит какие-то загадочные слова… а теперь вот Салли мучается… из-за чего? Есть что-то такое, о чем я не знаю, думала Гарриет, от меня что-то скрывали все эти годы, но рано или поздно я узнаю об этом. Папа, возможно, просто говорил о том, что жестоко обошелся с мамой в тот последний вечер, но ведь Салли имеет в виду совсем не это. К тем событиям она не имеет никакого отношения – ее даже не было в Штатах в то время. Нет, она подразумевает нечто совсем другое, то, что сделала она сама, поступив «так неправильно, так жестоко».

– Я так боялась, что он узнает правду, – причитала Салли. – Еще на прошлой неделе я думала, что отдала бы что угодно – все на свете! – лишь бы он никогда не узнал об этом. А теперь вот… В случае своей смерти он ничего не узнает. Но теперь это уже неважно. Главное, чтобы он был жив.

– И он выживет. Выживет, – горячо убеждала ее Гарриет.

– Выживет? Не знаю. Он никогда не был моим все эти годы. По-настоящему моим. Я его украла, Гарриет. Украла его у нее, и теперь она забирает его назад… – ее голос осекся.

– Ради Бога, перестань, Салли, – взмолилась Гарриет. – У тебя истерика. Я не знаю, о чем ты говоришь, но ты не могла его украсть у мамы. Она погибла. Я не хотела этому верить, но сейчас верю. Мама погибла, Салли, более двадцати лет назад.

Плечи Салли дрожали. Ее тоненькая фигурка, закутанная в огромное меховое манто, выглядела такой хрупкой.

– Нет, нет, не двадцать лет назад…

Гарриет похолодела. По ее спине пробежали ледяные мурашки. Она уставилась на тетю тяжелым непонимающим взглядом.

– Что ты сказала?

Дверь открылась. Обе обернулись. Это был доктор Клейвел. Он был мрачен, и у Гарриет сжалось сердце.

– Доктор, он…? – попыталась она спросить, но язык ее не слушался.

– Нет, плохих новостей нет, – он слабо улыбнулся. – Кризис, по-видимому, миновал… пока.

– Вы имеете в виду, что он поправится? – Салли сидела, не двигаясь, обхватив себя руками.

– Пока еще ничего нельзя сказать с уверенностью. В подобных случаях трудно делать прогнозы, и мне не хотелось бы вселять в вас слишком большую надежду. Человеческое сердце многое может выдержать, но всему есть предел. Пока состояние, по-видимому, стабилизировалось. Хотите зайти в палату и взглянуть на него?

– А можно? – спросила Гарриет.

– При условии, что вы не будете его расстраивать и волновать. – Доктор Клейвел поднял на нее печальные глаза. – Не могу не напомнить вам, что он очень болен.

– Мы все понимаем, – сказала Гарриет.

Она повернулась к Салли. Ее глаза на бледном лице все еще выражали ужас, а губы были полураскрыты, словно она боялась надеяться.

Гарриет обняла ее за плечи. Какие бы страшные тайны Салли ни скрывала, сейчас было не время о них размышлять. Как сказала Салли, сейчас было важно лишь, чтобы Хьюго выжил.

– Пойдем, Салли, – тихо сказала она. И они вместе направились вслед за доктором по коридору в палату Хьюго.

* * *

Когда шофер отвез Гарриет и Салли в квартиру на Сентрал Парк Саут, был уже поздний вечер. Кухарка Джейн оставила им холодный ужин и кастрюльку супа, который надо было только разогреть. Но хотя Гарриет была уверена, что суп, как всегда, очень вкусный, она знала, что не сможет есть и догадывалась, что у Салли тоже нет аппетита.

– Единственное, что мне сейчас нужно, так это выпить. – Гарриет подошла к бару, налила себе большую рюмку водки и выпила залпом. – Что тебе налить, Салли?

Салли едва заметно покачала головой, но Гарриет налила ей бренди.

– Выпей, ради Бога. Тебе это пойдет на пользу. Пока Салли маленькими глоточками пила бренди, ее бледные щеки постепенно розовели. Она погрузилась в свои мысли и сидела такая отрешенная, что Гарриет подумала, уж не привиделась ли ей сцена в больнице. От недосыпания у нее кружилась голова, и все вокруг казалось нереальным, но спать ей уже не хотелось. Тело ее было напряжено, мысли обгоняли одна другую. Она должна узнать, что имела в виду Салли, когда говорила сама с собой в больнице. Но как спросить у нее сейчас, когда она так подавлена?

Неожиданно Салли осушила свой стакан и резко вышла из задумчивости.

– О чем говорил твой отец, когда с ним случился приступ? – спросила она спокойно и твердо.

Гарриет отвела глаза. Ей не хотелось повторять мучительные и бессвязные самообвинения Хьюго.

– Это были просто какие-то обрывки мыслей. Я не могла связать концы с концами. Но мне показалось, что он считает себя виновным в гибели мамы.