Дитя каприза

Тереза влюбилась по-сумасшедшему, просто потеряла голову – и это было чудесно. Как она уже говорила Марку, в те последние месяцы перед окончанием училища у нее оставалось мало времени на что-либо, кроме работы, да и Марк тоже был очень занят: проверял счета, допоздна засиживался в офисе, носился с новыми идеями и постоянно курсировал между Лондоном и Нью-Йорком, но уж если им обоим удавалось выкроить время, то они извлекали из этого максимум удовольствия. Иногда он приглашал ее – знай наших! – в ночной клуб или в ресторан, иногда – без претензий – они встречались в баре, чтобы выпить с друзьями, или же смотрели видеофильм, свернувшись калачиком в креслах с банками легкого пива и закуской, купленной в китайском ресторанчике. Иногда Марк сам готовил для нее, причем на удивление вкусно, спагетти с соусом «болоньез» или карри из курицы, а в последнюю ночь перед сдачей проекта он поддержал ее своим присутствием, когда она металась по комнате, причитая: «Черт возьми, я ни за что не успею в срок!», – и собирал разбросанные по полу обрезки бумаги. Он варил ей кофе, пока она пришивала пуговицы, подравнивала подолы и отглаживала швы, держал наготове носовой платок, когда она вдруг разражалась слезами из-за того, что лацкан никак не желал ложиться как следует, сколько бы она с ним ни возилась, и тогда, когда она сообщила ему, что получила 2,1 балла.

– Это просто здорово! Ты умница! – поздравил он ее.

– Вовсе не умница… Я хотела получить более высокую оценку! Столько сил потрачено! – рыдала она, измученная перенапряжением.

– Это ничего не значит. Разве важно, какое место ты получила? Важно, что ты сдала. Важна работа, а она выполнена прекрасно, – утешал ее Марк.

– Экзаменаторы, по-видимому, так не считают.

– Все экзаменаторы – остолопы. Если бы они увидели эти модели не на плечиках, а на подиуме, они бы поняли тогда, как хороша коллекция. Твои модели будут пользоваться спросом, малышка, и ты без труда сможешь их продать!

– Надеюсь. Я должна хотя бы возместить то, что затратила на них, вернее, все мамины расходы.

– Тебе это удастся. Вот увидишь!

И конечно, он оказался прав. После заключительного показа коллекции к Терезе обратилось несколько человек, пожелавших купить отдельные модели, а также владелец одного бутика, предложивший купить всю коллекцию, с условием, что ей же можно будет заказать дубликаты, а также заручившись ее согласием разработать для них весеннюю коллекцию.

– Вот видишь, что я говорил? – воскликнул Марк, кружа ее в объятиях с видом победителя. – Теперь тебе придется заняться бизнесом. Забудь обо всех мелких заказах и принимайся за организацию большого дела! Получить право на собственный фирменный знак! Это не шутка!

– Но я не знаю, с чего начать.

– Для начала найди небольшое ателье, найми нескольких надомниц и дай развернуться своему таланту.

– У тебя все так просто получается, а ведь я совсем не знаю, как вести дела…

– А что ты скажешь о твоей подруге Линде Джордж? Она, кажется, только что окончила коммерческое училище? Вот она-то как раз и поможет тебе в финансовых вопросах. Ты будешь моделировать, а она займется финансами и сбытом.

– Но, черт возьми, где я найду деньги, чтобы начать подобное дело?

– Поговори с управляющим банка – для этого банки и существуют.

– О Марк… я боюсь…

– Мне казалось, что ты хочешь стать известным модельером!

– Тогда наберись смелости – и вперед!

Она глубоко вздохнула, и ее глаза блеснули решимостью.

– Может быть, ты прав. Если я не рискну, то никогда ничего не добьюсь.

Он поцеловал ее.

– Я горжусь тобой, леди. Очень горжусь.

* * *

Хотя они любили друг друга, и Марк и Тереза хранили в тайне друг от друга некоторые факты своей биографии – каждый по своим соображениям.

Марк не упомянул о том, что его мать замужем за Хьюго Варной, а сказал лишь, что его семья живет в Штатах, где у отчима свое дело, потому что его смущали богатство и успех Хьюго, обеспечившие ему так много жизненных преимуществ. А кроме того, он все еще считал, что с его стороны выглядело бы бахвальством признаться в родственных связях с одним из светил мира моды, когда Тереза находилась всего лишь на самой низшей ступеньке лестницы, хотя, возможно, это было глупо.

Что касается Терезы, то она даже в самые интимные моменты не признавалась Марку, что была приемышем. Отчасти это объяснялось тем, что она и сама редко вспоминала об этом, а отчасти своим отношением к Дорин, как к родной матери. Рассказывая о своем прошлом, она всегда говорила о своей настоящей жизни, а не о той, какой она могла бы быть. Она – Тереза Арнолд, дочь Дорин Арнолд, ее отец умер, и выросла она в Бакингеме – и все.

Но, начиная собственное дело, она впервые в жизни обнаружила, что ей совсем небезразлично, что она приемыш, хотя причина была не совсем обычной. И когда они обсуждали этот вопрос с Марком, правда сама по себе выплыла наружу.