Дитя короля

— Святозар проголодался, моя королева, — подкладывает малыша мне под грудь, улыбается, когда сын, смешно собрав губки бантиком, ловит сосок, и только потом переводит на меня синие глаза. — Спасибо тебе, мой Дар Стихий. Знаешь, когда мы стояли у алтаря под цветами фероши, я понял, что для любви, как и для этих растений, нужны особенные условия. Они не растут в Мэмфрисе, не цветут в Дакрии, но, — он поворачивается и щелкает пальцами.

Дверь приоткрывается и в комнату с легкой улыбкой Тимеран завозит круглый стеклянный столик на колесиках, накрытый прозрачным колпаком. Там, вытянувшись, как солдатик, пышно цветет марунья.

Эмилиан поясняет:

— Если создать правильные условия, все возможно, даже любовь.

— То есть ты знал, что я… Смогу осознать, что люблю, только на краю твоего обрыва?

Он кивает и улыбается.

— Да, знал. Мне Риммерия сказала. Я готовился к этому.

— Но ты же мог погибнуть.

— Но это же того стоило?

— Если бы не голодный ребенок, — счастливо улыбаюсь малышу, что уже наелся и посмактывает грудь, будто соску, — я бы тебя сейчас чем-то тяжелым огрела. И, как же марунья прижилась? — мне с этого ракурса не видно, а встать из-за ребенка не могу.

Король разрешает лекарю уйти. Тим бросает на меня ласковый одобрительный взгляд и быстро исчезает за дверью.

— Он уже наелся, теперь моя очередь, — Эмилиан подступает ближе и, осторожно перехватив спящего сына, осторожно укладывает его в колыбель.

— Ты не ответил, — сажусь на кровати, оцениваю обстановку. Меня выкупали, переодели, вылечили и уложили спать. Сколько прошло времени трудно сказать, но чувствую я себя прекрасно.

— Смотри, помнишь жалящие камни сокороши? — Эмилиан подкатывает столик поближе, и я, наконец, рассматриваю глубокую чашу, в которую посажен цветок, а на поверхности земли выложены ядовитые камушки.

— И все? Это весь секрет?

— Да. Цветы не растут без камушков, а камушки погибают без цветов — истинная пара.

Я вспоминаю о стигме, приоткрываю ночную сорочку и на белой коже не замечаю следов цветка.

— Но, — поднимаю взгляд на короля.

— Ты не там смотришь, — муж приподнимает ладонью тонкую ткань моей сорочки, скользит вверх по бедру, подбирается к лону и наклоняется, чтобы поцеловать.

— Какая непостоянная штука — ваша стигма, король, — подаюсь ближе и таю от его настойчивых ласк.

— Зато моя любовь — константа.

— За это я тебя и люблю.

— Правда? А ну сейчас проверим!

— Э-эй, куда полез? О-о-о… Эмиль, но я же только родила!

— И что? Тимеран сказал, что уже можно.

— Ты обсуждал нашу сексуальную жизнь с парнем, что годится нам в сыновья?

— Этот парень роды у тебя принимал, забыла? Все, не болтай, я голоден и очень тебя хочу…

Конец