Дитя мое

На столе лежала корреспонденция, оставленная здесь Лаурой. Он быстро ее пересмотрел, отбирая счета, которые не оплачивались автоматически. Выписав чек, он заклеил конверт, ожидая, когда же девочка позовет его укладывать ее спать. Их ночной ритуал оставался одной из немногих неизменных составляющих ее жизни. Каким бы плохим не выдался день, перед сном они благодарили Господа за его благодеяния, особенно невидимые.

В начале своего опекунства Джек прочел с дюжину книг об отцовстве. Он даже ходил на приемы к семейному консультанту. Тот предложил ввести строгий ритуал отхода ко сну, который даст ей ощущение стабильности. Пусть девочка чувствует себя в полном покое, защищенной от всех нежелательных влияний извне. Натти же, со своей стороны, была рада ввести дядю в мир мягких игрушек и сказок.

Джек узнал, что ему придется найти золотую середину между избытком ограничений и избытком свободы. С течением времени стало все сложнее и сложнее находить верный баланс между правилами и свободой. Джек не хотел, чтобы Натти решила, будто живет в тюрьме, но, с другой стороны, необходимы были и запреты – для ее же безопасности. Джек также знал, что особенно усердствовать в этом не стоит, по крайней мере до тех пор, пока Натти уверена в том, что он ее любит.

Но его стремления этим не ограничивались. Да, он хотел, чтобы Натти имела ясные представления о том, что такое дисциплина, но в то же время Джек желал, чтобы девочка осознавала: он никогда не будет считать ее плохой, неполноценной, не будет считать, что она живет подаренной ей жизнью.

Его самого воспитывали совсем по-другому. С детства в голову Джеку вкладывали мысль, что он никогда ничего правильно сделать не способен. Его мать имела склонность видеть грозовую тучу даже среди ясного дня, а отец был слишком слаб, чтобы с ней бороться.

Сан, конечно же, сказала бы, что он одержим: «Ты положил свою жизнь на алтарь ее счастья».

Вот тут сестра ошибалась. Он не клал свою жизнь на алтарь чужого счастья, так как Натти и была его жизнью.

Все еще ожидая, когда Натти его позовет, Джек уселся в кресло и принялся раздумывать об ужине с Анджелой и его провальном финале.

В ресторане Анджела говорила, что умеет читать по глазам. Мог ли он быть столь слеп? Не испытывала ли Лаура чувств по отношению к нему?

Нет. Конечно же нет.

Несмотря на реакцию Анджелы, что бы там ей ни показалось, она явно ошиблась… очень сильно ошиблась… В любом случае, он не вправе продолжать встречаться с женщинами, если это может обидеть Лауру либо Натти.

«Натти боится, что другая женщина заменит не меня, а ее», – так сказала ему Лаура.

Этого вполне достаточно.

«Серьезная ошибка, – зажмурившись, подумал он. – Серьезная».

Звонок Сан ничего не изменил.

– Догадываешься, что мне сейчас сказала Анджела?

Джек тяжело вздохнул.

– Догадываюсь.

Следующие пять минут Сан пилила брата за то, что он заблаговременно не отослал Лауру на ее ферму к амишам.

– Ты не можешь допустить, чтобы Анджела от тебя сбежала. Она стоит твоих стараний.

Джек едва смог сдерживать свое раздражение.

– Мне показалось, что она уже от меня сбежала.

– Джек Ливингстон! – не на шутку рассердившись, воскликнула Сан. – Неудивительно, что ты не женат. Ты должен за нее бороться.

Но Джек просто не мог сказать Сан, почему он не хочет бороться за Анджелу. Сестру его слова расстроят. И без того внезапное исчезновение интереса к Анджеле со стороны брата вызвало волну протестов. Сан была не из тех, кто легко отступает. Иногда разговор с Сан представлял собой погоню собаки за ее же хвостом. Сестра продолжала словесно бомбардировать брата до тех пор, пока в дверном проеме его кабинета не возникла фигурка Натти в пижаме с узором из колибри.

– Должен идти, сестра.

Сан продолжала его пилить, делая вид, что не расслышала.

– Сестра! Я заканчиваю…

– Мы еще не договорили, Джек!

– Договорим позже.

– Джек…

Он повесил трубку.

«Извини, – мысленно произнес Джек. – Я позвоню тебе позже, когда ты остынешь».

После молитвы Натти спросила, не сердится ли на нее Анджела.

– Нет, – заверил ее дядя. – Ничего страшного не случилось.

– Как так?

Надежда на лице девочки растопила его сердце. Джек сказал, что, пожалуй, он передумал… он не готов встречаться с женщинами… Натти вскочила с кровати и крепко обняла дядю.

– Я так волновалась! – воскликнула она.

Джек не знал, что на это сказать. Будущее казалось таким же туманным, как и прежде. Ничего не решено.

С неподдельной радостью Натти залезла под одеяльце и протянула дяде дельфина Дьюи в качестве награды за правильное решение. На мордочке морского зверя навечно застыла лучезарная улыбка. Джек ожидал, что последует за этим.

– У дельфинов есть свой язык, – сказала девочка, – но даже если ты не понимаешь их слов, тебе понятны их чувства. Мы с Лаурой их понимаем.

Джек поцеловал ее в лоб.

– Вы обладаете особым даром.

Натти с серьезным видом утвердительно кивнула головой.

– Лаура особенная.

Джек выключил свет.

Из глубины спальни девочки послышался ее шепот:

– Иногда быть ребенком очень трудно.

– Тогда постарайся поскорее вырасти.