Дитя ненависти

Оля закрыла крышку биотуалета и села сверху. Вытерла тыльной стороной ладони губы, в тихом замешательстве погружаясь в себя. Оценивающе смотрел на неё, прикидывая в голове. Уё столь бурное и необычное пробуждение требовало объяснений, однако, исключив несколько вариантов и совместив очевидное, в голову просился лишь один жуткий вывод.

– Мы здесь больше месяца, но ни разу не покупали тебе тампонов, – прозвучало, как приговор.

Оля медленно доходила до моего предположения, сжимая ворот халата всё сильнее. Голова девушки неадекватно затряслась, а зубы начали выбивать дробь, сквозь которую просочилась отчаянная мольба:

– Боже, пожалуйста, нет. Только не это… Умоляю, Боже!

– Оля, – присел рядом, тряхнул за плечи. – Отцом может быть Кирилл?

И к моему ужасу, девушка помотала головой. Но как? Муж и жена ведь.

– В последнее время, Кирилл не хотел детей, и после неудачного аборта оральные контрацептивы мне не подходили. Мы пользовались только презервативами.

Ладно, ладно… Обхватил голову руками, стараясь сохранить спокойствие, хоть у кого-то оно должно сейчас быть.

– Так, сначала купим тест, хорошо? Если подтвердится, будем уже двигаться от этого.

Оля затрясла головой и в тщетной надежде обняла меня за шею. Однако, диагнозу было суждено свершиться. Взглянув на полоску, девушка упала в обморок. Уложил бесчувственное тело на кровать, пытаясь вернуть в сознание. Сунул под нос ватный диск, смоченный нашатырём. Подействовало – девушка приоткрыла веки и мучительно повернулась на бок.

– Оль?

Слёзы бесшумно стекали по её щекам, а взгляд устремлён мимо меня.

– Оленька, – ласково гладил по волосам. – Принесу тебе воды.

Побежал в кухню, но пока возился с бутылями, услышал из спальни дикий и яростный вопль. Бросился обратно. Оля, зажмурив глаза, со всей силы била себя кулаками по животу.

– Нет… Перестань! – Поймал за руки, едва увернувшись от мимолетных тычков. – Прекрати!

Припечатал к постели. Девушка взвыла и, отвернув лицо в сторону, безудержно зарыдала, обмякнув подо мной. Подобрал с кровати, прижал к себе, укачивая, как маленькую девочку, и позволяя выплеснуть наружу эмоции. Искать решения сейчас бесполезно.

Спустя некоторое время Оля стихла, а её взгляд снова приобрёл ту тень траура, когда девушку лишили всего.

– В больницу нельзя, Оль, – проронил я, – тебя тут же опознают. Давай сходим до соседки Нюры. Разузнаем…  Где-то здесь должны быть знающие бабы, как выкурить плод из тебя.

Говоря всё это, был готов кинуться под поезд. Я не желал смерти малышу, он не виноват в том, кто его зачал, но я понимал, что выбор Ольги без вариантов. Она не может родить ублюдка от мерзавца, что изнасиловал её и убил всех родных. Я впервые согласен на такой вариант решения проблемы.

Но ближайшие два дня Оля с кровати так и не встала. Со мной девушка не говорила и кормить её приходилось из-под палки. На призывы к разуму она мало реагировала, но на лице пару раз ловил подобие ухмылки. Оля что-то задумала, но чем больше тянет, тем сложней избавиться от плода.

Спустя ещё два дня сам пошёл на поиски повивальной бабки. Нашёл только в соседнем посёлке. Выслушав меня, знахарка сунула набор каких-то трав. Велела заваривать в чай и прийти к ней, как только появятся кровянистые выделения. Однако, вернувшись домой, обнаружил изменения – Оля сидела на уличной скамейке, укутавшись в плед и пила… Коньяк?!

– Вижу, что тебе лучше, – проронил я, присев рядом.

Девушка задумчиво покачала головой, глядя в небо, которое затянули серые облака. Сунул в её ладонь пакет с травами.

– Это должно помочь, уверяет знахарка.

Оля приняла свёрток, сжав в кулаке. Снова сделала глоток. Это неясное молчание выжимало из меня всё терпение, не выдержал и отнял у девушки кружку, залпом допив до конца. Оля без эмоций проследила за мной и огорошила новым неведомо откуда взявшимся решением:

– Я рожу его. Рожу, чтобы потом убить… Так же, как и та мразь убила моего. Пришлю конвертик к порогу его дома… – жуткая усмешка искривила острые черты лица.

Спица леденящего ужаса вонзилась в позвоночник. Уставился на неё, неожиданно осознав, что в этой женщине больше нет той Оли – доброй, чуткой и ласковой. Сейчас это ходячая кукла, набитая местью, гневом и болью. И нет, это не оправдывает её.

– Оля, ты хочешь стать, как он? Убийцей?

Девушка, сцепив зубы, смотрела вдаль. Бледность кожи пугала, тонкие скрюченные от мороза пальцы лежали на подоле старой длинной юбки, подрагивая в нервном тике.

– Оль, не надо. Этот малыш не должен отвечать за поступки родителей. Тем более таким способом.

Глаза девушки блеснули дьявольской искрой сумасшествия.

– Да, не должен… Как и мой Саша не должен был.

Проглотил мешок доводов, вдруг поняв, что во всей этой ситуации она образумит себя только сама. Настойчиво повернул её к себе, взяв за лицо.

– Я всегда восхищался тобой, Оль. Во всех смыслах. Твоей лучезарности, открытости, справедливости. Как ты заботилась о своей семье, о доме и даже о подчинённых. Ты – очень добрый человек, прекрасная женщина и я уверен, что ты сможешь принять верное решение и не возьмёшь грех на душу. Ты – не убийца!