Дитя пламени

Подобно большинству королевских дворцов, Ангенхейм тоже был укреплен на случай военных действий, но, несмотря на это, располагался не так удачно, как дворец в Верлиде, а был возведен на отвесном склоне над излучиной реки. Ангенхейм гордился своими земляными укрепительными валами и двойным кольцом деревянного ограждения, окружающего невысокий холм, на котором был расположен весь дворец.

Весь королевский двор разделился на две части — за стенами укреплений и на полях, где просители установили палатки и шатры. Зеленое пастбище превратилось в непроходимое месиво из грязи. Горели костры. Торговцы громко кричали, привлекая людей к своим товарам; болтали, покашливая, нищие, протягивая свои чаши для подаяния. Небольшие землянки, выкопанные пастухами для укрытия от непогоды, были вычищены и сдавались многочисленным извозчикам и служащим, которым необходимо было где-то остановиться, пока король пребывал во дворце. За пределами укрепленного дворца возвышалась небольшая монашеская обитель, но и она была заполнена толпами просителей. На мгновение Санглант испытал искреннюю жалость к монахам, которые, конечно же, были ошеломлены и находились на грани разорения в связи с необходимостью принимать короля и его двор. Наконец они подъехали к главным воротам.

К счастью, в этот день сам капитан Фальк нес караульную службу у ворот. Он выступил вперед и призвал Коббо остановиться, обменявшись с ним парой шутливых жалоб на происходящее, после чего, прервавшись на полуслове, взглянул на Сангланта.

Капитан побледнел и упал на колени, словно подкошенный. По примеру своего командира пятеро солдат опустились на землю вслед за ним. Все они присягали на верность Сангланту в ту судьбоносную ночь четырнадцать месяцев назад, когда он и Лиат оставили королевский двор.

— Вы к нам вернулись, ваше высочество. — Фальк даже всхлипнул от радости.

Санглант спешился и жестом показал солдатам, что они могут подняться.

— Я не забыл, как ты был предан мне, капитан Фальк. — Принц действительно помнил всех своих людей по именам. Помнил даже названия деревушек, откуда они родом.

Санглант передал капитану Фальку поводья Ресуэлто:

— А теперь я попрошу вас присмотреть за моим конем. Одного паренька здесь необходимо показать лекарю.

— Конечно, ваше высочество! — Они с готовностью оросились выполнять поручение, пока сержант Коббо и его солдаты в изумлении смотрели на происходящее, а Матто, казалось, вот-вот упадет с лошади от боли либо радостного возбуждения.

Коббо обратился с вопросом к собравшейся вокруг них толпе, и одна из служанок, насмешливо посматривая на него, ответила:

— Разве вы не знаете, кто этот человек, Коббо? Стыдно!

— Где мой отец? — спросил Санглант капитана, не обращая внимания на бурный всплеск разговоров, порожденный его внезапным прибытием.

— Конечно, на свадебном пиршестве, ваше высочество. Позвольте мне проводить вас к нему. — Фальк передал поводья Сиболду и только после этого заметил Алию, а еще мгновение спустя увидел младенца, сладко спящего за спиной Сангланта.

— Благодарю вас. — Непонятное предчувствие охватило внезапно Сангланта, но он вынужден был продолжить: — Я хотел бы увидеть его прямо сейчас.

Доли секунды понадобились Фальку, чтобы стряхнуть с себя подступившее удивление и любопытство. Откашлявшись, пытаясь справиться с чувством неловкости, он с покорностью хорошего солдата провел Сангланта в главную залу, расположенную в самом центре дворца. Непрерывный поток слуг с подносами, на которых возвышались ароматные мясные блюда и кувшины с вином, стремительно перетекал в главную залу и обратно, пробегая мимо множества приспешников и прихлебателей, желающих повеселиться на славу, и просителей, столпившихся вокруг дверей.

Они поспешно расступились, словно мягкое масло под острым ножом, едва заметили приближающихся Фалька, Сангланта и Алию. По каким-то неведомым причинам Алия все еще вела за собой лошадку и козу. Если она и была взволнована, как Санглант, то ничто не выдавало ее состояния — ни поза, ни выражение лица, она выглядела ожесточенной и беспощадной. Такая холодность только подчеркивала ее нечеловеческие черты.

Санглант шагнул в распахнутые двери и оказался в полумраке, окутывающем главную залу, где было нестерпимо жарко от присутствия множества людей, пришедших на праздник. Большую часть своей жизни он провел в военных походах, а не при королевском дворе, спал под открытым небом на свежем воздухе, поэтому позабыл, как нестерпимо может пахнуть там, куда набилось около пятисот человек, которые здесь же едят, освобождаются от газов, мучаются отрыжкой и испражняются.

Главная зала в Ангенхейме была просторная и высокая, словно в соборе. Через открытые окна, расположенные высоко на стенах в дальнем конце залы, вливался дневной свет, освещая королевский стол, за которым сидели Генрих, весело смеющийся над, действиями троих фокусников, и очаровательная молодая женщина, которая, казалось, на несколько лет была младше Сангланта. На голове у нее сверкала золотая корона, а на стене, рядом со знаменем Вендара, висело другое — солнце Аосты.