Дитя подвала

– В «десятку», детка, – сказал он, подмигивая ей. – Все дело в воображении. Я могу заставить стоять свой болт по стойке смирно, даже если, к примеру, передо мной ссанная бомжиха, а в моем сознании вспыхивает образ здоровенного мужика, которому клещами выдирают ребра. Видишь ли, человек сам себя связывает придуманными образами, которые пытается прилепить к конкретной личности. Иногда это срабатывает, иногда нет. Нужно проще ко всему относиться и избегать шаблонов.

Мария провела по лбу тыльной стороной ладони.

– Ты серьезно болен.

Малышев развел руками.

– Зато я честен перед тобой. И я приму любое твое решение. Если я тебя шокировал и стал тебе противен – мы разбежимся хоть сейчас. Обещаю, что не убью тебя.

Мария повела плечами, словно пытаясь сбросить невидимую руку.

– Если бы я в тебе сомневалась, меня бы здесь не было, – ответила она.

– И я очень ценю тебя за это. Ладно, солнце. Если отбросить в сторону философию, ты мне очень дорога. И я уже не мыслю своего дальнейшего существования без тебя.

– Спасибо и на этом, – вздохнула женщина.

Сергей вновь посмотрел на застывшую махину с рогами.

– Кстати, нужно убрать головешки, которые остались от одного рыбака-дуралея, – задумчиво проговорил он. – Его кости там уже недели три валяются…

Мария инстинктивно отстранилась от медного изваяния, словно от него дохнуло жаром.

– Ты не должен был оставлять там останки, – сказала она, едва сдерживая эмоции.

Сергей изобразил сочувственное выражение.

– Не должен, – не стал спорить он. – Но оставил. Скажем так, не успел прибраться. Сама видишь, дел невпроворот.

– Ты для этого меня сюда позвал? – мрачно спросила Мария. – Чтобы я обугленные трупы в шахту перетаскивала?

Малышев хихикнул.

– Знаешь, чем старый холостяк отличается от молодого? – вместо ответа спросил он. – Молодой холостяк зовет в гости девушку и для этого прибирается в квартире. А старый холостяк зовет бабу, чтобы она убралась у него в доме.

– Ты женат, – холодно напомнила Мария.

– Это недоразумение вскоре будет исправлено, – пообещал Сергей, и она, метнув на любовника озадаченный взгляд, промолчала. Ее взор скользнул по массивной стальной клетке, чуть тронутой ржавчиной.

– Если мне не изменяет память, ты держал здесь выводок крыс.

– Держал. Но за ними нужно было постоянно смотреть, – со вздохом ответил Малышев. – Фантазия безгранична, когда в твоем распоряжении эти неугомонные зверьки. Но увы. Бедняги просто сожрали друг друга от голода, а выжившие передохли. С животными вообще очень интересные дела можно делать… В Персии практиковалось наказание, когда человека засовывали в мешок, а следом обезьяну, кошку, петуха и змею. Мешок завязывался и начинал кататься, словно живой. Тело наказанного после этих милых чудачеств было похоже на трехмерную карту ада.

– Персы – милые ребята, – с усмешкой сказала Мария, мысленно представив себе результат пытки. Она подумала, что другие участники казни, находящиеся в мешке, вряд ли выглядели лучше…

– Я тебе скажу так, лапуся, – продолжал разглагольствовать Сергей. – По сути, мы зажрались, устраивая тут вечеринки… Скажем так, для меня это хобби. Ты сильно удивишься, если я тебе скажу, что развлекуха голодом куда действеннее вот этого быка?

– Голодом?

– Именно. В быке изжарился, и все, привет одуванчику. А когда человека лишают пищи, при этом каждый раз обедая или ужиная в его присутствии… ты даже не представляешь, как его колбасит. А лишение сна? Зачем что-то изобретать, какие-то табуретки с гвоздями, «железную деву» и прочее! Боже упаси! Просто не давай человеку спать несколько дней! Дешево и сердито. Этот способ придумали еще в древних туземских племенах. Днем бедолагу заставляли смотреть на солнце, а ночью над ухом безостановочно колотили в барабан. Вьетнамцы во время войны с США привязывали пленных летчиков к стулу, лишая их сна. Как только бедняга закрывал глаза, его кололи острым бамбуком. На третий-четвертый день бодрствования человек был готов сознаться в чем угодно. Потом у него начинается бред и галлюцинации, он терялся во времени и пространстве, не в состоянии ответить, сколько будет дважды два. К исходу десятых суток он умирал в страшных мучениях.

– Между прочим, что касается голода… – вспомнила Мария. – В той же Персии была интересная пытка едой. Знаешь?

– Нашла чем удивить, – фыркнул Малышев. – Анус затыкали деревянной пробкой и кормили до отвала, пока обжора не лопался от скопившегося дерьма. Наверное, это выглядело забавно.

Они рассмеялись.

– Ты часто записываешь наших клиентов на диктофон, – после некоторой паузы сказала Мария. – Зачем?

– Когда-нибудь я напишу книгу, – сказал Сергей с мечтательным видом. – Лет через двадцать… Отойдем от дел, переедем в домик у озера… Я назову свое произведение «Страдание». Или нет, лучше «Боль». Как тебе? А ночью будем смотреть на звезды и трахаться до потери пульса…