Дитя порока (ЛП)

— Мы на месте, — ответил он, паркуясь перед парикмахерской, над окнами которой красовалась элегантная вывеска «Карофидлио».

— Я думала, ты сам себя стрижешь?

Я наблюдала, как он отлично постриг и уложил свои волосы вчера, используя лишь ножницы и бритвы парикмахера.

Конечно, он мне не ответил, вместо этого выйдя из авто и направившись к пассажирской стороне, чтобы открыть для меня дверцу. Выбравшись из машины, я пристально на него взглянула.

— Ты очень интересовалась моим детством, а я предпочитаю не говорить о нем, — произнес он, закрывая за мной дверцу и беря за руку. — Это компромисс.

Я не понимала ничего до тех пор, пока не вошла в здание с клетчатым полом и деревянными стенами с десятками, если не сотнями, снимков, некоторые из которых были черно-белыми и уже выцвели от времени.

— Итан! — Пожилой мужчина, у которого морщинок было больше, чем на помятой рубашке, с седыми волосами, уложенными волнами в две стороны от пробора, положил ножницы на стол и подошел к Итану, так, что мой муж в ответ наклонился и поцеловал его в обе щеки. Когда они отстранились, мужчина схватил Итана за плечи. — Mio caro! Che piacere vederti. Mi sei mancato molto! Come sta?

Итан искренне улыбнулся старику.

— Non posso lamentarmi con una bella moglie così.

Карие глаза мужчины наконец нацелились на меня.

— Una vera bellezza! — сказал он перед тем, как притянуть меня в объятия и поцеловать в обе щеки так быстро, что даже не успела понять, что он делает до того, как старик отстранился.

— Айви, — позвал Итан, наконец-то переходя на понятный мне язык. — Это Джованни Карофидлио, мой бывший босс. Джованни, это Айви Каллахан, моя жена.

— Рад знакомству, дорогая. — Джованни улыбнулся нам, скрещивая руки и глядя на нас обоих. — К сожалению, ваша свадьба была очень частной.

— О, да, к сожалению, ты пропустил бесплатную еду и вино, — усмехнулся Итан, а затем кивнул на его живот. — Хотя, вижу, вы готовитесь к двум...

Джованни втянул воздух через зубы и поднял руку.

— Не забывай, что твоя мать дала мне разрешение врезать тебе, если потребуется.

— Как я мог забыть? — Итан закатил глаза. — Ты находишь способ упоминать об этом при каждой нашей встрече.

— Бывший босс? — перебила я, глядя на них до того, как они продолжат погружаться в воспоминания.

— О, да. — Он кивнул на седьмое и единственное свободное кресло в парикмахерской. Оно стояло в углу, будто отлично натертый кожаный трон. В верхнем углу зеркала перед кресло, рядом со снимками, было выгравировано имя Итан К. Как завороженная, я подошла поближе. Конечно, тут было достаточно и его снимков в подростковом возрасте. Итан казался высоким, его волосы были чуть короче, чем сейчас, но все так же красивы. На фото он стриг волосы маленьким детям, пожилым мужчинам и даже женщинам. Самым шокирующим был снимок Уайатта, на котором они вместе смеялись. Итан, казалось, был готов лопнуть со смеху, тогда как Уайатт использовал клок волос, имитируя усы над своей верхней губой.

— Когда это снято? — прошептала я, разглядывая каждый снимок в углу зеркала.

— Итан начал работать в моем салоне, когда я жил в Чикаго. Ему было двенадцать, — ответил Джованни, теперь стоя рядом со мной и с гордостью разглядывая снимки. — Когда начал, он просто подметал салон.

— Но спустя совсем немного времени, у меня было больше клиентов, чем у тебя, — ответил Итан, подойдя к противоположной стороне кресла, снимая кожаную куртку и поднимая серую рубашку-униформу. На ней было вышито его имя.

— Худшая часть меня хочет винить в этом твою фамилию, — сердито заявил Джованни. — Конечно, люди хотели постричься у Каллахана...

— Но мои навыки говорили сами за себя, — заметил Итан, доставая коробку с идеально блестящими инструментами парикмахера.

— У смирения долгий путь, мальчик, — ответил Джованни.

— В словаре Каллаханов нет слова «смирение», — заявил Итан, смеясь. Это было удивительно. Кто бы подумал, что мистер Богатенький Богач с серебряной ложкой во рту, работал в подростковом возрасте?

— Ой, точно, — кивнул Джованни, глядя на меня. — Еще бы помогло, не будь они столь хороши во всем. Твой муж не рассказывал тебе, что он – мой лучший ученик?

— Кхххм!

Мы оба повернулись, и только тогда я осознала, сколько народу набилось в парикмахерскую. Несколько мужчин и даже мальчиков сидели, ожидая на скамьях у обшитой деревом стены. Они все глазели на Итана. Однако тот, что притворился, будто громко кашляет, оказался мужчиной моего роста, с каштановыми волосами, падающими ему на лицо и кажущимися более густыми и гладкими на макушке. Он оторвал взгляд от работы над бакенбардами мужчины в кресле и взглянул на нас.

— А я-то думал, что я являюсь твоим лучшим учеником, пап, — произнес он.

— Он имеет в виду, лучший ученик, которого он не учил, Марко, — ответил Итан, протирая свои бритвы. — Верно, Джованни?

Джованни застонал.

— Я забыл, что ты был умником. Может, я не тренировал твои руки, но ты научился, наблюдая за мной, так ведь? Хммм... а то говоришь так, будто просто в одно утро проснулся парикмахером.

Это вызвало у Итана и Марко смех.