Дитя пустоши. Трилогия

– Но вы сумели выжить и прожить столько лет. – В голосе Серого было нескрываемое восхищение, он никогда не считал Нилова обузой. Для своих семидесяти лет он не был похож на древнего старика: поджарый мускулистый мужчина, который с лёгкостью мог тащить тяжёлый груз, стрелять из любого вида стрелкового оружия.

– Смерть так часто обходила меня стороной, и порой казалось, что она сама боится меня, – рассмеялся Нилов. – Прости, я не рассказал сразу о схроне. Честно говоря, когда нас было в два раза больше, мы бы не добрались туда. Но тогда ответственность за гибель людей в дороге я взял бы на себя. Пусть даже я не прав, ты скажешь, знаю, ты всегда сомневаешься в людях, что в наше время верно. Однако когда смерть подобралась так близко…

Он не договорил, впереди показались фигуры, которые передвигались скачками. Казалось, они далеко, но приближались неумолимо быстро. Это были они – дети пустоши, мерзкие отродья сумасшедшей старухи.

– Эльза! – окликнул её Серый. – Держи на мушке этих двоих! И ни в коем случае не останавливайтесь! Передай всем!!!

Он махнул рукой идущим позади машинам, давая знак, чтобы все двигались, не сбавляя скорости, в одном темпе. За рулём второго автомобиля сидел Косой, третьего – Калита, когда до четвёртой машины донеслась команда, за руль прыгнул Испанец, отправив рулевого, отличного стрелка, занять удобную позицию.

Пыль от колёс создавала дымовую завесу, однако появившийся ветер нарастал и сгонял песчаную взвесь к западу, открывая беглецов глазам тварей. А люди ощущали себя именно беглецами, налётчиками, за которыми гонится армия, в машине, наполненной пленниками или ружьями. Твари не отступали, издавая гортанные крики. Их голые мускулистые тела не поддавались пулям, чёрные глаза блестели на солнце, и казалось, они больше приспособлены для боя в пустыне.

– Стреляй вон в ту тварь! – крикнул Серый Эльзе.

Она вскинула СВД, пытаясь выровнять дыхание, и, нажав на курок, увидела, как пуля вонзилась в грудь белой твари, существа с впалыми тёмными глазами, с яростной гримасой на безобразном лице, лишенном носа. На короткий миг пуля обездвижила тварь, но не повредила ей. Эльза прицелилась и выстрелила, на этот раз в голову, метя в тёмный глаз, простреливая голову белокожей особи навылет.

– А кровь у них тоже красная! – усмехнулась она, перезаряжая винтовку.

Раздался ещё выстрел.

– Эй, Косой, скажи Вовчику, чтобы бил по глазам, это работает!!! – крикнула Эльза.

Твари быстро приближались, выли и раскрывали пасти, скаля зубы. Беглецам казалось, чудовища появляются из ниоткуда. Гибель соплеменниц приводила их в ярость, и они отчаянно кидались под колёса, на капот машин, делая всё, чтобы остановить людей, задержать тех, кто должен стать пищей.

На спине одной из них Серый заметил ребёнка, который сидел в маленьком рюкзаке, наблюдая, как его мать несётся, опираясь на передние и задние конечности, ловко уворачиваясь от пуль.

– Эльза, пристрели эту суку с рюкзаком! – крикнул Серый, выравнивая руль, как вдруг под колёса метнулась белая тварь. Машину повело в сторону и, ударившись другим колесом о валун, она подлетела вверх. Нилова и Сергея выбросило из машины, как тряпичных кукол, а Эльза застряла в сидении, повиснув на ремнях, зажатая железными тисками искорёженного автомобиля.

*****

В этот раз они очень разозлили нас, зачем было убивать Юги, Като? Тем более пусть радуются, что мы забрали только мёртвых. Хотя, если разобраться, надо было уничтожить всех, чтобы ни один из них не попытался снова вернуться. Они хотели сбежать, чтобы потом напасть на нас. Но интересы стаи превыше всего, особенно жалости к людям. Мне их жаль, бывает и такое, но я пытаюсь подавить в себе это чувство, потому что люди не станут поступать так же.

Через несколько дней, когда Сиру уже встал на ножки и начал ходить, Рита сообщила, что один из них жив. Он был очень слаб, наше нападение потрепало его. И снова я попыталась подавить в себе чувство жалости. Чужак ненадолго приходил в себя, а потом снова засыпал. Его мясо должно было быть пальчики оближешь, так как мертвецы менее приятны на вкус. Однако мать велела не убивать его. Это можно было сделать всегда, мы же никогда не ели живых. Наша природа не в том, чтобы заставить жертву страдать и мучиться, а в том, что каждое животное должно быть сначала умерщвлено и лишь потом предано поеданию.

– Ария, почему этот чужак по-прежнему жив? – спросил малыш Сиру, подбежав ко мне. Чужак открыл глаза, пытаясь подняться, прорычал что-то на странном тягучем языке

– Потому что так велела мать, Сиру, – ответила я, наблюдая за врагом нашей стаи. Его белые волосы стали рыжими от засохшей крови. Лицо покрылось синяками и кровоподтёками. А ещё от него пахло смертью и страхом. Нас разделяли прутья клетки, в которой находился раненый человек. Но я видела, что Сиру боится его. – Не бойся, малыш. Мать решила найти ему куда более важное применение, чем пища, хотя согласна, он очень аппетитный.

– Да, Ария, он пахнет едой, – согласился малыш, подойдя ближе к клетке.

– Не бойся, он не сможет причинить тебе вреда, – улыбнулась я.