Дитя раздора

Женщина не поняла, то ли не расслышала приказа. Она отползла подальше, непрерывно шепча “Отче наш” с ошибками, искренне надеясь, что господь Бог услышит ее молитвы и спасет ее из лап этого чудовища.

– Пошла вон, я сказал!– снова заорал Шарук Хан, нанося ей удар ногой в лицо. Нос женщины хрустнул и повернулся набок. Хлынула крови. Наложница взвизгнула и рванула из палатки, прижимая к разбитому лицу кусок халата. За эти сутки, что половцы были в Зеленом Гае все местные жители уже мало обращали внимания на свой внешний вид. То там, то здесь в поселке можно было встретить голую женщину, лежавшую без чувств на околице с бесстыдно раскинутыми в стороны ногами, избитого парня-механизатора с комбайна, ревущих детей, голосящих на улице по своим погибшим родителям. Вокруг по поселку валялись трупы, усыпанные наглыми мухами. В колодце у сельсовета плавала чья-та отрубленная голова, наводившая ужас на всех местных, но вызывающая хохот у половцев. Вторые сутки пошли, как зеленогаевцы жили в ожившем кошмаре.

– Хозяин!– в двери заглянул один из его ближайших помощников Илим. Его глаза выражали тревогу и заботу о правителе, но половецкий хан махнул рукой, показывая, что все в порядке.

– Где ты?! Покажись!– позвал он в пустоту, внимательно оглядываясь по сторонам, но, как и много раз до этого, пропустив момент появления Нечто. Он никак не мог это назвать. Иногда ему казалось, что воскрешение из мертвых прошло не так уж гладко, он сошел с ума и теперь встречается и разговаривает с обычным темным балахоном. Вот и сейчас Нечто сидело в кресле напротив, а полы глубокого плаща медленно развивались вслед за сквозняком. Голос неизвестного был каркающим и сиплым настолько, что Шарук Хан даже не мог определить пол говорившего. Первый раз оно появилось утром, когда они только вошли в Зеленый Гай. Представилось духом войны, который и помог воскреснуть ему из мертвых. За это половец обязан был оказать духу услугу, но какую он не сказал. Видимо, сейчас пришло время расплаты.

– Ты уже почти прекрасно выглядишь!– похвалило его оно, закивав благодушно глубоким капюшоном.– Если бы не эта мерзкая челюсть…

Половец схватился за лицо. Ногти скрежетнули по голой кости. Он поморщился и скривился, пав на колени.

– Все благодаря тебе, дух войны!

– Пришла пора платить долги, Шарук!– Нечто намерено опустило титул хана, показывая кто в их паре на самом деле главный.

– Я… Мои войны…Мы…Наши жизни всегда принадлежали и будут принадлежать тебе!– торопливо и путанно произнес хан, так и встав с колен.

– Самое время доказать это, мой дорогой друг!– Нечто неожиданно взлетело с кресла и повисло в воздухе над половцем, медленно шевеля пустыми рукавами балахона. От него подало ледяным холодом и такой жуткой и непроглядной тьмой, что волосы хана на руках сначала самопроизвольно зашевелились, а потом и вовсе покрылись инеем.

– Все, что пожелаете!– кивнул он, потеряв всю свою спесь и надменность, позволяющую избивать беззащитную женщину ногами лишь за то, что делая массаж она уронила свою слезинку ему на плечо.

– Долго ты еще намерен сидеть в этой дыре?– неожиданно спросило оно, перелетев к окну, за которым несколько половцев с шутками и задорным смехом привязывали местного дурачка Васютку к коням, чтобы разорвать на части.

– Необходимо разузнать все,– спрятал глаза Шарук Хан, уперев их в пол. Он боялся смотреть на Нечто прямым и открытым взглядом,– я слишком долго не был в этом мире, который изменился. Появились эти каменные крепости,– он повел рукой по сторонам,– наверняка изменилось оружие…

– Пока ты тут прохлаждаешься и пытаешься что-то разузнать трахая бессистемно всех баб в деревне,– гневно зарычало нечто,– кольцо вокруг тебя сомкнется. Эффект неожиданности исчезнет, и тебя сотрут в порошок, снова смешая с землей! Только в этот раз, даже я буду не в силах тебя воскресить.

– И что ты предлагаешь?– прищурился хан.

– В кольце есть брешь. Ты должен пойти на прорыв…

– Но…

– Сейчас же!– рявкнуло нечто. Волна ледяного холода ударило хану в лицо. Он инстинктивно зажмурился, а когда открыл глаза, то в домике уже было пусто. Разъяренно половец стал крушить мебель, рубя ту тяжелой саблей. Шарук кричал что-то на своем языке и рубил, рубил, рубил, пока вокруг него не осталось ничего кроме деревянных обломков и стеклянных осколков.

– Будь проклят ты, дух войны!– заорал он, со всего маху швырнув саблю в стену. Со звоном та отскочила в сторону, плюхнувшись возле двери, в проем которой снова появилась озадаченная морда Илима:

– Что случилось, хозяин?– спросил он, готовый уклониться от чего-нибудь тяжелого, брошенного в него ханом.

– Ничего, Илим! Ничего!– тяжело дыша, произнес Шарук Хан.– Пора показать этим безродным собакам, чью столицу они заняли. Собирай людей! Мы выступаем!