Дитя Тьмы и Света (СИ)

Эта мысль отдалась приятным теплом в его сердце. Он грезил, тешил себя надеждами, что его будущее с Белль и дочерью будет счастливым. Но на деле все оказалось иначе: Белль теперь не позволяла Румпелю даже прикасаться к себе, а жила в особняке мужа только ради Розы. Мужчину это убивало, но и радовало. Так он мог хотя бы утром видеть жену, наблюдать, как она со всей лаской и заботой поглаживает выросший живот… Скрип привел Темного в чувства, напоминая о истинной цели его ночной проверки. Он осторожно, стараясь не разбудить Белль, спустился вниз и направился к подвалу. Скрип усиливался. Шагнув за дверь, мужчина почувствовал, как в сердце его проникают стыд и сомнение. Словно он собирался подслушивать. Он не стал зажигать свет на лестнице, потому что в конце, в комнатке, где он имел обыкновение прясть и колдовать, горел свет. Оставаясь невидимым в темноте, мужчина увидел Розу в противоположном углу комнатки, сидящую на подоконнике, поджав ноги. Она всматривалась на улицу, окутанную сумраком ночи и левой рукой крутила колесо прялки.

— Мне нравится ее песня. — Сказала девушка, не поворачивая головы. — Она успокаивает…

Голд вздрогнул, как мальчишка, пойманный на воровстве, но все же вышел из темноты и встал в двери подвала.

— Прости, Роза, я не хотел тебе мешать.

Девушка повернулась к нему лицом, и мужчина заметил большие темные тени под ее глазами — признаки бессонных ночей. А сами глаза… они были слегка покрасневшими. Словно она недавно плакала…

— Папа, пожалуйста, побудь со мной.

Эта просьба так и зашумела в ушах Темного. Он искренне обрадовался этому, он ждал этого. Очень долго. И вот ожидание себя оправдало. Он сел на табурет и по примеру дочери стал просто крутить колесо. Роза свесила ноги с подоконника и блаженно прикрыла глаза. Так, в молчании, отец с дочерью просидели некоторое время, пока Голд не решился его нарушить.

— Не спалось?

Хранительница глубоко вздохнула и только потом открыла глаза.

— Я уже много… Последний раз спала примерно три недели назад, может больше. — Она улыбнулась изумлению Румпеля. — Я же наполовину Темная. Нам сон не особо-то нужен.

Румпель остановил колесо и серьезно взглянул на дочь, почти испытующе. Он уловил таки нотки лжи в этом нежном голосе.

— Причина ведь не только в этом. Расскажи, в чем?

Роза медлила с ответом. Что-то явно причиняло ей почти физическую боль, раз ее красивое молодое лицо искривилось в такой гримасе, что у Темного возникло желание прижать ее к себе, защитить от всех проблем и невзгод.

— Я тебе скажу. Только пообещай, что маме ничего не расскажешь. Незачем ей еще и из-за этого переживать.

«Параллель… — вздохнул про себя Румпель. — Она вся в мать».

Но почему-то просьбу дочери ему совсем не хотелось нарушать. Удивительно, как она действовала на него.

— Хорошо, обещаю.

Тогда Роза спрыгнула с подоконника и начала закатывать рукава своей ночнушки. Мужчина даже на ноги вскочил. Табурет от этого зашатался, но хорошо, что не упал. Лицо мага вмиг почернело от злости: все руки дочери были покрыты ожогами. И, к сожалению, Темному прекрасно было известно, откуда они взялись. Столько ночей он прислушивался к дыханию Белль, словно ожидая, что вот-вот она закричит.

— Сонное заклятье. Побочный эффект. — Роза кивнула. — И давно?

— Не знаю… Не помню… С детства может быть. Правда я не всегда возвращаюсь в ту огненную комнату.

— А почему ты не лечишь ожоги?

— Я лечу. Мазями и отварами. Они быстро смягчают.

Румпель фыркнул, встал перед Розой и провел над ее руками своими.

— С магией проще.

Снова кожа Розы стала ровной и красивой. Не тронутая загаром, она казалась фарфоровой.

— Спасибо, папа.

Румпель хотел посмотреть девушке в глаза, но что-то сковало его по рукам и ногам. Он просто кивнул и вернулся за прялку.

— Знаешь, — Роза присела рядом ним, положив ногу на ногу, — по ночам, в Темном замке, мы с тобой будем часто сидеть вот так: ты за прялкой, а я — у окна. Это будет нашим… ритуалом что ли…

После небольшой паузы, Роза сказала, стараясь сдержать раздражение, но получилось плохо:

— Если хочешь что-то спросить, спрашивай, а не крути вопрос в голове.

— Ты будешь счастлива? — вырвалось у Голда прежде чем он успел подумать.

Роза на секунду замерла, уставившись на отца во все глаза, потом покраснела слегка.

— Имеешь ввиду, появится ли в моей жизни тот, кого я буду любить и кто будет любить меня? — девушка глубоко вздохнула. — Что ж… да, будет.