Дитя Всех святых. Перстень со львом

Не возвращалась к Франсуа и другая часть его воспоминаний, наиболее давних, тех, что касались его раннего детства. Как он ни старался, ему не удавалось проникнуть дальше 24 июня 1340 года, турнира в честь Иоаннова дня, на котором он присутствовал в обществе своих родителей. В сущности, ему недоставало двух самых крайних отрезков жизни. Следуя ходу своей мысли, Франсуа внезапно наткнулся на одно коварное сомнение. А что, если именно перстень со львом препятствовал возвращению воспоминаний? Не тех или иных конкретных эпизодов, но лишь особенных — касающихся, например, волков?

Конечно, он превосходно помнил герб де Куссонов, а также историю с Югом и Теодорой и их призраками, напавшими на него в лесу Шантильи, но при этом чуть туманно, с какой-то боязливой неточностью. Может, раньше он сознавал все это гораздо яснее?.. Он — рыцарь, предназначенный для битвы, он собирался как можно скорее поступить на службу к дофину; но не было ли тут еще и чего-то другого? Чего-то, о чем он так и не вспомнил? Некоего обстоятельства или качества, которое одновременно и существовало в нем, и вместе с тем было ему недоступно?

***

Дофин Карл не принял Франсуа де Вивре ни в тот день, первого мая, ни в последующие, поскольку у него имелись другие заботы. Речь шла ни больше ни меньше как о судьбе Франции.

Во время беспамятства Франсуа события не переставали идти своим чередом. Иоанн Добрый, по-прежнему пребывавший в плену в Лондоне, счел, наконец, срок своего ожидания слишком затянувшимся, а его кузен Эдуард III сумел этим воспользоваться. 24 марта 1359 года он вынудил Иоанна принять мирный договор взамен обещания быстрого освобождения.

Однако то, что, не моргнув глазом, подписал король Иоанн Добрый, было попросту невообразимо. Англия отбирала у Франции, кроме прочего, все ее морские провинции, от Северного моря до Пиренеев. Было очевидно, что государство, не имеющее выходов к морю, обречено на скорое удушение. Вдобавок к этому размер выкупа был определен в баснословную сумму, а именно — в миллион золотых денье. Его совершенно невозможно выплатить! В обмен на свободу Иоанн Добрый соглашался на смерть своей страны.

К счастью, подпись пленника не могла быть признана достаточной, так что последнее слово оставалось все-таки за дофином, регентом Франции. Получив на руки этот невероятный документ, Карл не захотел его ратифицировать и теперь изыскивал средства, которые позволили бы ему придать своему отказу побольше вескости. Дофин решил созвать Генеральные штаты.

Их заседание состоялось 25 мая 1359 года. Чтобы событие выглядело еще более торжественным и внушительным, дофин Карл сделал его публичным. Выборные от трех сословий разместились на ступенях дворца в присутствии изрядной толпы. Франсуа находился в первых рядах. Он предчувствовал, что скоро его снова затянет круговорот событий, и испытывал от этого облегчение. Он не смог отогнать от себя мысль о том, что ровно год назад, день в день, в Париж прискакали гонцы, возвестившие о начале крестьянских возмущений, и они с Туссеном уехали на ту проклятую битву…

На самом верху дворцовой лестницы один из адвокатов Парламента начал чтение договора.

— Англия получит в полное владение Гиень, Гасконь, Сентонж, Ангумуа, Пуату, Лимузен, Турень, Анжу, Мэн, Нормандию, Понтьё, сеньории Монтрейль, Кале, Булонь и все острова в океане. Герцогство Бретань станет вассалом Англии…

Толпа заволновалась. Как только называлось имя очередной потерянной провинции, в толпе поднимался возмущенный ропот. Но выборные от сословий были ничуть не менее пылкими. Как только чтение закончилось, представители духовенства, дворянства и буржуазии равно дали волю своему гневу. В прениях не было даже нужды, какой-то епископ, незнакомый Франсуа, взял слово, чтобы выразить всеобщее чувство:

— Условия неприемлемы и неисполнимы, а англичанам надо задать хорошую трепку, пусть даже всем нам придется погибнуть!

Депутаты проголосовали за налог, предназначенный для набора войска, а дворянство решило тут же составить личную армию дофина. Генеральные штаты, заседание которых на этот раз продлилось всего одно утро, в волнении разошлись. Через несколько дней король Иоанн с удивлением узнал, что его подданные предпочли судьбу страны его собственной…

В какое-то мгновение Франсуа заметил на верхних ступенях лестницы хрупкий силуэт дофина, рвущего в клочки текст договора, но Карл сразу же исчез, окруженный толпой. Франсуа бросился в самую сутолоку, где теснились знатнейшие сеньоры королевства, рыцари, оруженосцы, буржуа и простонародье. Из уст в уста передавался первый приказ: войску предстояло обложить Мелён, крепость, удерживаемую отрядами Карла Злого; дофин будет лично руководить своей армией. Среди рыцарей поднялся шум: каждый в возбуждении торопился прокричать свой боевой клич. Франсуа тоже бросил:

— Мой лев!

И, словно эхо, рядом с ним прозвучало:

— Божья Матерь, Геклен!