Дитя Всех святых. Перстень со львом

Ей хотелось, чтобы их встреча произошла не в замке; чтобы вокруг никого не было; чтобы оставались только они, вдвоем. Ариетта сняла комнату в городе, на постоялом дворе. Туда-то она и привела Франсуа… Они провели там три дня. Что касается Бидо ле Бурка, помещенного в соседнюю комнату той же гостиницы, то он воспользовался передышкой, чтобы сесть на винную диету, каковое лечение явно пошло ему на пользу, вернув здоровье и хорошее настроение.

Франсуа и Ариетта вернулись в Вивре 15 июля. Снова на подъемном мосту их ждали дети, издалека завидевшие их возвращение. Франсуа спрыгнул на землю и направился прямо к Изабелле… Он не верил своим глазам!

Его дочь преобразилась. В свои четырнадцать лет это была уже настоящая девушка. Она вытянулась; руки, бедра, кисти утончились, развилась грудь. Круглощекое детское лицо, чем-то напоминавшее раньше лицо дю Геклена, стало тонким и изящным; его обрамляли великолепные золотистые волосы. Крошечный шрамик на виске лишь добавлял ей очарования. Кто бы мог подумать, что она получила его, ударив копьем по «чучелу»!

Франсуа все еще восхищался своей дочкой, когда напомнить о себе решился Луи. Он почтительно поприветствовал его и сказал без долгих предисловий:

— Отец, расскажите мне о войне.

Луи тоже изменился. Он выглядел старше своих одиннадцати с половиной лет, при том, что не был особенно крепким. В сущности, он казался хрупким из-за своей необычайной серьезности.

Приятно удивленный тем, что его сын проявил интерес к делам военным, Франсуа стал рассказывать об осадах и походах, в которых участвовал. Когда он закончил описание ужасного рейда Ланкастера, Луи не позволил ему перейти к другим событиям, потребовав дополнительные подробности о массовых убийствах, совершенных англичанами. Несколько смущенный, Франсуа попытался оправдаться: ведь они тогда получили приказ не вмешиваться, все эти ужасы были неизбежны, но, действуя таким образом, дю Геклен спасал Францию… Луи без колебаний согласился:

— Совершенно верно! Зачем рисковать сражением, если захватчик все равно вынужден будет уйти, рано или поздно?

Франсуа даже вздрогнул, услышав столь хладнокровное рассуждение. И тогда он рассказал об ужасной встрече с мельничихой. Луи покачал головой:

— Страдания народа только на пользу нашему делу…

Франсуа не смог сдержаться. Тыльной стороной ладони он дал пощечину своему сыну. Воцарилось молчание. В конце концов, Франсуа спросил:

— Ты продолжаешь ездить верхом?

— Нет. Перестал.

— Ну так теперь начнешь снова. Ступай!

Луи послушно удалился. Франсуа остался, молчаливый и подавленный. Случилось то, чего он так боялся: стоило ему уехать, и природа сына снова взяла свое. Все, чего он с ним достиг, пошло прахом. Конечно, с завтрашнего же дня он снова займется его воспитанием. Но не слишком ли уже поздно?

В этот момент к нему приблизилась Изабелла.

— Отец, мне нужно с вами поговорить.

— Ну так говори!

Однако Изабелла молчала. Рядом находилась Ариетта, и Франсуа понял, что дочь хочет остаться с ним наедине. Несколько обеспокоенный, он отвел ее на дозорную площадку, на самый верх донжона. Изабелла поколебалась еще мгновение, а затем торопливо проговорила:

— Отец, я больна!

Франсуа побледнел:

— Что с тобой?

— Не могу объяснить. Никогда раньше я не чувствовала ничего подобного… Это какая-то странная болезнь. Иногда мне грустно — и так целыми днями. А порой я начинаю мечтать, сама не знаю о чем…

Франсуа взглянул на нее и улыбнулся. Он вспомнил свой собственный разговор с крестным в Куссоне. Это было… весной 1352 года, целых двадцать три года назад! Как быстро летит время! Изабелла казалась обиженной.

— Вас забавляет моя болезнь?

— Ты не больна, дитя мое. Просто для тебя настала пора любить…

— Любить?

Франсуа обнял дочь за плечи и заставил склониться над амбразурой.

— Взгляни на лабиринт: он похож на твое сердце. Он запутан, в нем полно извилин, тупиков и ловушек. Но таким он и должен быть, иначе с ним мог бы справиться первый встречный. Однако в один прекрасный день явится какой-нибудь рыцарь и найдет верный путь так безошибочно, словно нет на свете ничего проще.

Прелестное лицо Изабеллы де Вивре вдруг покраснело.

— Рыцарь! Вы уверены?

— Да. И я уверен даже, что он уже в пути. Может, где-то близко, может, пока далеко, но он обязательно придет…

На следующий день, в хвалу, за три часа до восхода солнца, Франсуа разбудил своего сына, плеснув ему ведро воды в лицо. Луи вскрикнул, но тотчас же умолк, увидев, кто перед ним.

— Доброе утро, отец.

— Одевайся!

Луи повиновался без единого слова. Франсуа заставил его проскакать весь день. Они вернулись только к ночи. Луи ничего не забыл из тех уроков, которые отец давал ему раньше. Он превосходно держался в седле, следовал за отцом всюду, куда бы тот ни направил коня, и умудрялся не отстать, даже когда пускался в большой галоп… За весь этот день отец и сын не обменялись ни единым словом, но Франсуа был уверен, что уже слишком поздно. Личность Луи сформировалась, и вряд ли удастся ее выправить.