Дитя Всех святых. Перстень со львом

Он уже сейчас мог сказать, каким тот вырастет. К отцу он проявит совершенное послушание и будет добросовестен в отношении своих обязанностей. Своему королю он даст доказательства образцовой преданности. Он всегда будет на стороне справедливости и права, но защищать их станет жестоко и неумолимо. В сущности, все выражается одной фразой: у Луи нет сердца…

Вечером, после того как дети легли спать, Франсуа в первый раз увидел, как Ариетта плачет.

— Я прошу вас простить меня! Я не дала вам такого сына, какого вы ждали…

Франсуа захотел утешить жену.

— Да, Луи не такой, какого я ждал, но вашей вины тут нет. Я сам виноват. Слишком часто отсутствовал. Мне приходилось уезжать на войну. Такова Божья воля…

Но Ариетта была безутешна.

— Все из-за моей крови! Луи с каждым днем все больше становится похож на моего деда!

Франсуа захотел сделать невозможное. Он попытался сломить характер ребенка с помощью суровости и даже жестокости. Каждый день он будил Луи за три часа до восхода. Франсуа подверг его физическому закаливанию, еще более безжалостному, чем то, что сам получил от Ангеррана. Среди зимы, когда обильно падал снег, Франсуа уходил с мальчиком пешком, запасшись скудной провизией да парой одеял — по одному на каждого. Он заставлял его шагать три дня кряду и ночевать в шалашах. Он отдал бы все, что имел, только бы услышать от него жалобу, только бы увидеть слезинку на его глазах; но Луи шел за отцом, стиснув зубы, падая от усталости, но все же продвигаясь вперед и отвечая на все, что Франсуа говорил ему: «Да, отец», «Хорошо, отец»…

Настала весна 1376 года. Изабелла целые часы проводила на дозорной площадке, глядя на лабиринт и поджидая своего рыцаря. Луи, которого отец учил владеть оружием, безропотно ему повиновался, не проявляя ни малейшего признака увлеченности. И вот тогда случился один визит, внесший некоторое оживление в размеренную жизнь замка.

Воспользовавшись перемирием, Жан де Танкарвиль решил навестить своего крестника и посетил замок в сопровождении многочисленных слуг и оруженосца — семнадцатилетнего Рауля де Моллена, сына своего вассала, одного нормандского рыцаря.

Франсуа не скрыл своих опасений по поводу Луи, и, пока они беседовали о нем, ему в голову пришла одна мысль. Жан де Танкарвиль являл собой само воплощение того отважного рыцарского типа, который был так люб королю Иоанну Доброму, ни о чем другом, кроме подвигов и славы не помышлявшему. То есть это была полная противоположность тому, чем собирался стать его сын. Почему бы именно крестному не доверить воспитание Луи? Быть может, это восстановило бы равновесие…

Франсуа предложил:

— Луи сейчас всего двенадцать с половиной, но он очень вынослив. Не могли бы вы взять его с собой? Быть может, вы преуспеете там, где сам я потерпел поражение?

Жан де Танкарвиль, которого ничуть не устрашила мрачная картина, набросанная Франсуа, согласился без колебаний:

— Превосходная идея! С вашего согласия, я обойдусь с ним посуровее. Я всегда был сторонником жестких методов. Впрочем, про вас самого говорят, что вы очень суровы с вашими оруженосцами.

Франсуа кивнул.

— Вот и мне бы так надо с этим юнцом Раулем! Мечтатель, поэт… Нелегко будет сделать из него рыцаря!

Граф де Танкарвиль велел позвать Рауля де Моллена, но через некоторое время ему доложили, что того нигде нет. Под воздействием внезапной догадки Франсуа послал за Изабеллой — ее тоже не оказалось в замке. Он немедленно оседлал коня и погнал его галопом. Первый же встречный крестьянин махнул рукой:

— Они там, монсеньор.

Франсуа помчался во весь опор. «Там» — означало у моря…

Оставив своих коней, Рауль де Моллен и Изабелла де Вивре шли, взявшись за руки. Был отлив, и они шагали по влажному песку, покрытому бесчисленными мелкими морщинками. Изабелла не отводила своих голубых глаз от лица Рауля де Моллена. Вот он и пришел… Отец был прав: все оказалось так просто!

Рауль де Моллен был высок, темноволос, тонок лицом. После долгого молчания он заговорил.

— Хотите знать, какой у меня герб?

— При условии, что это не военная история.

— Нет, это не военная история, это прекрасная история. А герб вот какой: на серебряном поле золотой единорог, исходящий из лазоревой волны. Это в память об одной находке, которую посчастливилось сделать давным-давно моему предку.

— Он нашел единорога?

— Да, на морском берегу. Точнее, он нашел его кости. Он отделил от них рог, забрал к себе в замок и решил после этого изменить наш герб.

— У вас есть рог единорога!

В голосе Рауля де Моллена прозвучала глубокая гордость:

— Да, и на всем белом свете есть еще только один такой: в сокровищнице королей Франции, в Сен-Дени!

Изабелла наморщила лоб.

— А как вы думаете, почему единорог умер на берегу?

— Утонул, конечно…

Рауль бросился бежать, увлекая Изабеллу за собой.

— Давайте поищем здесь! Я уверен, что мы найдем еще одного. Этого возьмете себе вы. И тогда у нас у каждого будет по рогу!