Дю Геклен

Геклен показал себя чудесно,
Ибо всюду, куда он приходил
Против него вставали бретонцы.
И ничего он не мог сделать,
Его кузены и родственники
Всем сердцем желали

Чтобы он потерпел поражение
Чтобы герцог выстоял и победил,
Ибо он был их законным государем,
И по этой причине постоянно
Поддерживали и ободряли его,
Чтобы вернуть герцогу его землю;

Это для Геклена была плохая война.
Люди, которые были с ним
К герцогу готовы были перейти.
Хоть он и был коннетаблем
Ни один ему не был верен,
Ибо к герцогу склонялись.

Жан де Сен-Поль подтверждает: Дю Геклен, по его словам, "не лояльно принял сторону короля против своего естественного и суверенного господина". Неужели кто-то действительно мог подумать, что коннетабль Франции может отказаться принять решение парламента против вероломного вассала? Гийом де Сент-Андре признает, что Дю Геклен должен был бы разорваться на двое:

У Геклена, коннетабля,
В сердце были
Смута и раздор
Быть верным своей стране
Или французам, которых он любил:

Вот в чем вопрос.

Коннетабль под подозрением

В течение всего августа Дю Геклен оставался в Сен-Мало и его окрестностях, в Понторсоне и Доле. В Париже с раздражением восприняли его бездействие. У коннетабля было много врагов в королевском окружении. Бюро де Ла Ривьер заронил сомнения и королю: не был ли Дю Геклен "частью банды герцога Бретани"? Его поведение было подозрительным. Почему он бездействует? Чего он ждет, чтобы разогнать смутьянов? "Кто-то при дворе пустил слух, который дошел и до короля, что коннетабль теперь не служит ему с той же преданностью, что и прежде, и что, очевидно, он вступил в союз с герцогом Бретани и баронами его партии", — писал маркиз Поль Хэ дю Шатле.

Дю Геклен был предупрежден о нависших над ним подозрениях. Он, конечно, знал, откуда исходят обвинения. Но что он мог сделать находясь Сен-Мало? Непонятый бретонской знатью, с одной стороны, и подозреваемый Карлом V, с другой, он чувствует себя ужасно одиноким в течение нескольких дней, одиноким в ситуации, которую он не понимает. Эти моменты сомнения отнюдь не умаляют его, а наоборот, возвеличивают в наших глазах. До этого момента Дю Геклен всегда был уверен в своих действиях; он провел свою жизнь, сражаясь и убивая, сокрушая все на своем пути, как все те, кто слишком уверен в том, что обладает истиной и находится на правильной стороне, никогда не задавая вопросов. В начале августа 1379 года, в возрасте пятидесяти девяти лет, он впервые, наверное, осознал, что, возможно, все не так просто. Дю Геклен "устал быть бичом своих родителей, своих друзей, своих соотечественников и своих бывших товарищей по оружию", писал дю Шатле, а Кабаре д'Орвиль даже утверждал, что Бертран хотел сложить свою меч коннетабля и закончить свои дни в Испании, вдали от неблагодарности одних и непонимания других. Кабаре д'Орвиль ошибался, о чем свидетельствуют письма коннетабля, но этот слух свидетельствует о беспокойстве, которое испытывал Дю Геклен.

Тем не менее, его репутация была восстановлена королем благодаря другу Дю Геклена герцогу Анжуйскому. Карл V отозвал последнего из Лангедока и 14 июня наделил его всеми полномочиями в Бретани, присвоив ему звание генерал-лейтенанта. В конце июля герцог Анжуйский находился в Париже. Во время личной встречи со своим братом королем он выступил в защиту коннетабля. Часто сражаясь вместе с ним, он хорошо знал его и высоко ценил: Бертран был простым человеком, немного грубоватым, но неизменно преданным и неспособным вести двойную игру. Король был убежден. Вскоре после этого, благодаря горячим выступлениям канцлера герцога Анжуйского, в этом убедился и Большой королевский совет. Это является доказательством того, что вопрос верности Дю Геклена считался настолько серьезным, что вызвал дебаты в Совете.

10 августа Дю Геклен написал трогательное благодарственное письмо герцогу Анжуйскому, показав, что он искренне переживал. Он благодарит герцога за присланное письмо: