Дюбал Вахазар и другие неэвклидовы драмы

Б а л а н д а ш е к (поучающе). Данное общество хорошо лишь постольку, поскольку, будучи его членом, ты не чувствуешь, что ты его член. Все равно что платье на женщине: когда хорошо сшито, женщина в нем — как голая. Такое платье, как твое, как все платья, придуманные мною для тебя — эти наряды, которые доводят публику до безумия. (Все более страстно.) Ты в них как голая — понимаешь? Сразу и голая, и одетая — ох! Что за извращенность! (Придвигается к ней; Спика отшатывается за столик, в узкий проход между ним и стеной.) Почему ты убегаешь, Спикуся? Единственная моя...

 

Последние слова произносит голосом, дрожащим от страсти.

 

С п и к а (говорит брезгливо, в напряжении опираясь о стену). Ты гнусный эротоман — в тебе нет ни капли чувства.

Б а л а н д а ш е к (не обращая внимания на ее слова). Но потом ты ведь будешь доброй ко мне, Спикуся? Помни, я не люблю никакого насилия. Будь добра, не убегай от меня. Завтра себя отыграешь в Чистой Форме, а сегодня побудь простой, доброй, домашней женщиной.

С п и к а (сжавшись, со слезами в голосе, едва владея собой). Тихо! Не доводи меня до безумия. (Баландашек, испуганный, ретируется на диван и садится, закрыв лицо руками. Спика, понемногу обмякнув, берет роль со стола и медленно выходит из-за него — из глубины сцены. Садится в кресло и нервно вчитывается в роль.) «Я знаю, ты равен себе лишь в преодолении тяжести, небытие которой пронизано голосами...»

 

Баландашек взрывается коротким смешком и вскакивает с дивана. Справа входит  М а р и а н н а, в левой руке у нее столик, в правой — тарелка с грибами и вилки, под мышкой бутылка вермута.

 

Б а л а н д а ш е к. Нет, сегодня ничто не убьет во мне радость жизни. Все хорошо, и баста. Меня распирает ощущение дикого совершенства вселенной.

 

Марианна ставит столик, накрывает, подает рюмки.

 

С п и к а (угрюмо). У меня ужасные предчувствия...

Б а л а н д а ш е к (прерывает ее). Скажи лучше, когда у тебя их не было? И оправдалось ли хоть одно из них? Предчувствиями ты защищаешься от несчастий, которых никогда не будет. Так ты отравляешь жизнь и мне, и себе.

С п и к а. Довольно, ах, довольно! Не гневи судьбу!

 

Сжимает кулаки.

 

М а р и а н н а. Все готово. Успокойтесь, поешьте грибочков. Если чего не хватит — пожалуйста, не смущайтесь, тут же меня зовите.

 

Выходит. Спика и Баландашек садятся в кресла в профиль к залу: Баландашек слева, Спика справа. Баландашек пьёт, восхищенно поглядывая на Спику.

 

С п и к а (ест грибки). Думаешь, приятно получать анонимки, в которых — хочешь не хочешь, а найдешь слова правды (достает из-за корсажа бумагу и читает):

Под крылом искусств изящных
Приголубил Баландашек
        Спику Тремендозу.
И хоть был он скот ужасный,
Ей давал такие яства,
        Что жрала — мимоза.
И хоть все в ней бунтовало,
Когда кнедлики жевала —
        Не любила шика.
Без измены, без позора
(И без повода для ссоры)
        На тот свет — поди-ка! —
Улизнула Спика.

Б а л а н д а ш е к (кладет себе грибков). Замысел никудышный, а исполнение того хуже. Вкратце так: я — скотина, а ты мне просто-напросто угрожаешь самоубийством.

С п и к а (прячет бумагу). Не угрожаю. Я могу, как и прежде, быть одинока. Ты ведь знаешь — я ненавижу театральную атмосферу, всю эту так называемую «театральщину». Если б я захотела, у меня были бы тысячи любовников. А я не хочу. Мне нужно хоть немного настоящего чувства. Ты — мой предел. Я люблю тебя, как любила бы своего ребенка, а в ответ — одна неблагодарность. Твои адские эротические затеи, лишенные всякого чувства, — это что-то чудовищное. Ты у меня на глазах раздваиваешься надвое.

Б а л а н д а ш е к (тихо). Хорошо, хоть не натрое.

С п и к а. Не надо шуток. Тот, кто ласкает меня — какой-то ужасный автомат, какая-то похотливая машина.