Дюк де Ришелье

В путь выехали осенью: аббат Лабдан сопровождал своего воспитанника и сразу предупредил, что «главной целью путешествия является образование, это вовсе не увеселительная прогулка»: жить они будут скромно, употребляя все силы для постижения искусства коммерции, фортификации, а также военной науки. В ноябре 1782 года они были в Нанте, оттуда отправились в Тур, затем в Ришельё — почтить память предка. Став герцогом и пэром в 1631 году, кардинал решил построить город вокруг фамильного замка, в котором когда-то появился на свет. План был составлен в классической манере: прямые широкие улицы делили город на квадраты и прямоугольники, дома были одинаковой высоты и в одном стиле: из камня или кирпича, с островерхими серыми крышами. Город был обнесен валом длиной в два с половиной километра. В свое время Ришельё считался «самым красивым местечком Франции»; замок же, перестроенный Лемерсье, напоминал охотничий домик Людовика XIII в Версале, превосходя его размерами: жилой корпус буквой «П», каждое крыло оканчивалось прямоугольным павильоном. Сам замок был четырехэтажный, конюшни — в три этажа, хозяйственные постройки — в два, ограда доходила лишь до уровня второго этажа: четкая иерархия, как и положено в государстве. Фасады украшали античные статуи, некоторые из них датировались II веком н. э., внутри находились бесценные коллекции произведений искусства.

Посетитель проезжал под монументальными воротами и, проследовав мимо церкви и оранжереи, попадал в первый двор, разделенный на четыре квадратные лужайки; там же находились конюшни для использовавшихся в хозяйстве лошадей и жилища земледельцев, псарни и зверинцы. За балюстрадой, украшенной скульптурами животных, располагался второй двор, ограниченный с севера конюшнями, а с юга — жилыми помещениями управляющего. По опущенному подъемному мосту гость попадал в парадный двор через арку со статуей Людовика XIII в окружении скульптур Геркулеса и Марса и куполом, увенчанным трубящей в две трубы Славой. Эта арка намеренно была сделана узкой, чтобы через нее нельзя было проехать в карете.

Возможно, что эта стройность и упорядоченность запала в душу потомку кардинала, отложилась у него в памяти как идеал и образец для подражания. Смирение кардинала, прозванного великим, перед высочайшим авторитетом королевской власти также не могло остаться незамеченным.

Следующий пункт путешествия — Бордо, третий город в королевстве после Парижа и Лиона. В те времена он переживал бурный рост, вырвавшись из средневековых оков и растекшись вдоль Гаронны, украшаясь прекрасными зданиями и площадями. Процветанием город был обязан виноторговле и портовой деятельности; местная элита состояла из разбогатевших купцов, обзаводившихся роскошным и элегантным жильем. Впрочем, превращение гусеницы в бабочку требовало времени; английский экономист Артур Юнг, побывавший в Бордо через пять лет после графа де Шинона, поразился уродству длинной торговой набережной, представляющей собой «грязный, скользкий, илистый берег», немощеные части которого были завалены камнями и отбросами.

Жители Бордо еще помнили торжественное прибытие в город маршала де Ришельё 4 июня 1758 года — по реке. Эта пышная церемония обошлась в 130 тысяч ливров, которые, конечно же, взыскали с горожан. Впоследствии губернатор много способствовал украшению города; в частности, именно благодаря ему был построен театр, служивший образцом для подражания вплоть до XX века. Но во время последнего приезда маршала в 1780 году его отношения с парламентом и местными жителями испортились до предела, так что теперь его внуку надлежало вести себя как можно осторожнее. Граф де Шинон поселился не в особняке губернатора, а на постоялом дворе. Утром занимался со своим наставником, с одиннадцати часов шел гулять до обеда, после обеда снова учился, а по вечерам делал в дневнике записи обо всём примечательном, увиденном за день. Однажды Арман Эммануэль целый день провел взаперти, разговаривая с иностранными купцами, которые растолковали ему законы коммерции. В другой раз он присутствовал на собрании офицеров у коменданта замка Тромпет, где беседовал с ними о военных делах. Некоторые разговоры велись на немецком — юный граф хорошо владел этим языком. Кроме того, он знал английский.