Дюк

Я вышла в главную комнату и обнаружила, что Кэш сидит там, а Ло сидит рядом с ним, закинув ноги на него, улыбаясь друг другу, как молодожены.

И меня поразило, насколько они оба были блондинами.

Конечно, не все байкеры были блондинками. Рейн была темноволосым, а Ренни — рыжеволосым. Но, да, я знала, что все они были белыми. По крайней мере, я не видела никого из другой расы вокруг.

Это не совсем помогло закрученным мыслям о клубе белых сторонников превосходства.

Здорово.

Просто замечательно.

— О, ты приняла душ? Как выглядят швы? — спросила Ло, сосредоточившись на мне, и я поняла, что стояла там и смотрела, как ползучая тварь.

— А, они хорошо. Дюк сказал, что они заживают.

— Хорошо. Я рада. Не успеешь оглянуться, как мы их вытащим, и ты будешь как новенькая.

Да, нет.

Я была почти уверена, что никогда не стану прежней.

— Рада увидеть свою бабушку? — спросил Кэш, заставив меня напрячься.

Значит, они все знали о ней. Это тоже было нехорошо, верно? Достаточно того, что они все знали обо мне, но теперь они знали о моей бабушке. Если я буду настаивать на том, чтобы уйти, и они разозлятся, будут ли они использовать ее против меня?

Хорошо. Мне нужно было расслабиться. Я волновалась из-за вещей, которых пока не было. Мне нужно было прощупать Дюка, пока нас не будет, посмотреть, как он отреагирует на идею моего ухода.

И, более того, мне нужно было успокоиться.

Я не лгала, когда говорила Дюку, что моя бабушка была проницательной. Всю свою жизнь я не могла скрыть от нее ни одной мысли или чувства. Даже по телефону она могла сказать, когда что-то было не так, и вытащила бы это из меня.

— Хорошо, готова? — спросил Дюк, подойдя ко мне сзади и положив руку мне на бедро.

Все мое тело напряглось, и я была уверена, что не только Ло, но и Кэш, заметили, судя по тому, как их глаза стали немного настороженными, их головы слегка наклонились.

— Да, пойдем, — сказала я, отодвигаясь от него так, чтобы его рука упала, и направляясь к входной двери.

Я остановилась прямо перед входом, понимая, что понятия не имею, куда иду, поскольку единственный раз, когда я видела их лагерь снаружи, был, когда я заблудилась, и я точно не обращала на это пристального внимания.

— Сюда, детка, — сказал Дюк, выходя позади меня и указывая на ту сторону двора, где были припаркованы и машины, и байки. — Не волнуйся, мы возьмем один из внедорожников. Сейчас лучше не ездить на байке.

Верно. Слишком легкая цель.

Как, черт возьми, это стало моей жизнью?

Но я пошла в ногу с ним и села на пассажирское сиденье черного внедорожника после того, как он щелкнул замками. Я забралась внутрь и села, съежившись, когда моя спина задела сиденье. Я наклонилась вперед, пристегнула ремень и посмотрела в окно, как Дюк сел, развернул машину и вывез нас оттуда.

— А эти окна не слишком темные для Джерси? — спросила я, вспомнив все штрафы, которые получили ребята, с которыми я ходила в старшую школу, когда они затемняли окна.

— Да, но мы предпочли бы получить штраф, чем быть убитыми, так что это то, что нужно.

Я кивнула на это, и мы погрузились в чрезвычайно напряженное молчание всю дорогу через город и вниз по шоссе к Голубым Горизонтам.

Это было длинное, приземистое коричневое здание с обилием кустарника, чтобы сделать его более похожим на центр по уходу.

Я молча вышла из машины и сделала глубокий вдох, но внезапно массивная фигура Дюка преградила мне путь. Я подняла голову, чтобы посмотреть на него, в замешательстве сдвинув брови.

— Поговори со мной, — потребовал он, качая головой.

— О чем? — спросила я, изображая невинное замешательство и думая, что в основном попала в точку.

Дюк поднял руку, чтобы заправить мои волосы за ухо. И я ничего не могла с собой поделать, я вздрогнула. Его рука замерла в воздухе, затем опустилась, когда он тяжело выдохнул.

— Ладно, сейчас не время, — сказал он, пожимая плечами. — Пойдем, — сказал он, протягивая руку, — навестим твою бабушку.

С этими словами мы вошли в центр ухода, получили пропуски для посетителей и номер комнаты и пошли по коридорам, которые, клянусь, были гнетущими, как будто печаль людей, живущих там, просачивалась в стены. Я буквально чувствовала себя тяжелее с каждым шагом.

— Здесь как будто пахнет смертью, — сказал Дюк, удивив меня тем, что он тоже это почувствовал.

— Она не может здесь оставаться, — ответила я, качая головой.

— Ей должно стать лучше, — рассуждал Дюк, и он был прав. Я не могла заботиться о ней со сломанным бедром. Я ничего не знала о таких вещах. — Ты можешь перевезти ее куда-нибудь еще, когда ей станет лучше. В Силвер-Нек есть сообщество пенсионеров.

Я почувствовала себя немного лучше из-за этого, когда мы поднялись в комнату моей бабушки. Дверь была приоткрыта, но я все равно постучала.

— Если только ты не моя внучка, ты можешь просто отправиться прямо в ад со всеми своими тычками и подталкиваниями, — раздался ее голос изнутри, заставив меня широко улыбнуться впервые за весь день.

Я посмотрела на Дюка, и он склонил голову при виде моей улыбки. — У нее есть дух, да? — спросил он.