Дюк

Саммер кивнула. — Ну, мы дадим тебе кровать прямо здесь, — сказала она, указывая на ту, что стояла прямо за дверью. — Тебе будет легче приходить и уходить, когда заблагорассудится, не беспокоясь о том, что ты кого-нибудь разбудишь. Ло сказала, что у нас есть свобода действий, пока мы остаемся внутри, пока нам не скажут, что мы можем выйти. Хотя я все еще теряюсь, когда пытаюсь сделать это без чьего-либо разрешения.

— Здесь как в кукурузном лабиринте, — согласилась я.

— Ненавижу кукурузные лабиринты, — добавила она, и я кивнула.

Позади меня раздался другой голос, знакомый. — Видишь ли, они никогда не отвечают мне, когда в пути, поэтому я плохой хозяин и не встретила тебя, — сказала Ло, качая головой.

— Привет, Ло, — поприветствовала я ее, слегка улыбаясь.

— Итак, я вижу, ты познакомилась с военнослужащими. Милая девочка-динозавр, — крикнула она Феррин, которая загорелась от похвалы. — Однажды она будет работать на меня, попомните мои слова, — сказала она Саммер.

— Я хотела бы сказать, что нет, и она будет кем-то прилежным, как школьный учитель или налоговый консультант. Но я думаю, что мы все знаем это.

— Ладно, хочешь пойти и выпить настоящего кофе? Они все пьют это дерьмо без кофеина из-за беременности. Думаю, тебе может понадобиться что-нибудь покрепче.

И я согласилась.

Поэтому я последовала за ней по бесконечным коридорам, пока не оказалась в том, что было, во всех смыслах и целях, нормальным жилым пространством. Там была кухня, которая перетекала в небольшую гостиную, все было удобно обставлено, так что вы чувствовали себя не так, как в убежище, а скорее, как в доме.

— У меня здесь странная смесь людей. Некоторым из нас временами нужна домашняя атмосфера, но многие настолько привыкли к голости в казарменном стиле, что это действительно вызывает у них дискомфорт. Таким образом, у нас есть сочетание обоих стилей. Я, как правило, провожу здесь больше времени, чем большинство других. Итак, — сказала она, поворачиваясь к кофейнику и наливая две чашки, — как выглядело убежище Дюка?

— На удивление хорошо укомплектовано, — сказала я, принимая кофе и направляясь к холодильнику за сливками. Я нашла бутылку французских ванильных сливок и немного взволновалась. Это была не та вещь, которую большие, плохие люди, такие как Приспешники, держали в запасе. Небольшие удобства иногда имели огромное значение.

— Что ж, так оно и есть. Его семья была кем-то вроде творителей судьбы. Они превратили выживание в искусство.

— Ты знаешь о его семье? — удивленно спросила я. Не похоже, чтобы он мог свободно делиться информацией.

— О, он мне не сказал, — сказала она, отмахиваясь от этой мысли. — Я нанимаю здесь много людей, и мы выполняем много разных работ. Поэтому нам нравится знать, кто все игроки в городе. Ну, на самом деле по всей стране. Просто чтобы мы знали, кто представляет угрозу, а кто нет. Когда Ренни, Дюк и Мейз стали кандидатами, я попросила Джейни разобраться с ними. Она узнала все неприятные подробности о его семье неонацистов. Они настоящие пуристы (прим.перев.: Пуризм (лат. purus, «чистый») — повышенная требовательность к сохранению изначальной чистоты, строгости стиля, приверженности канонам в языке, искусстве, спорте и тому подобное), — сказала она, говоря о группах ненависти, как о чем-то обычном.

Насколько я знала, так оно и было.

— Я имею в виду, что белые сторонники превосходства, безусловно, самая большая группа ненависти в стране. И они действительно разветвляются от ККК (прим.перев.: Ку-клукс-клан) до байкерских банд и тюремных банд. Они тоже все разные. Помимо ненависти к чернокожим, латиноамериканцам, евреям, геям и женщинам, которым нравится иметь выбор. Большинство из них всего лишь болтают, но на самом деле ничего не делают. Слава Богу.

— Но его семья кое-что делает, — сказала я, зная о парне, который попал в тюрьму за ложное обвинение в изнасиловании и о несостоявшихся взрывах.

— И да, и нет. У них есть грандиозные идеи, которые они редко доводят до конца. Они больше заботятся о создании своей маленькой семьи ненависти. Их ферма разрослась до безумных размеров. Но с расширением, скорее всего, произойдет рост фактического насилия. Особенно учитывая все конфликты, происходящие в последнее время. К сожалению, самое время для преступлений на почве ненависти.

— Они вроде как… не заинтересованы в том, чтобы пытаться…

— Вернуть Дюка любыми способом? — спросила она, очевидно, легко читая мои мысли. — Нет, детка. У Дюка есть еще пять братьев и сестер. Трое из них — мальчики. И следующий по старшинству от него — настоящий подлый сукин сын. Их отец любит его. Они убрали руки от Дюка. Скатертью дорога лишним людям.

— Ну, я думаю, это облегчение.