Дюк

В ту секунду, когда я перестала сжиматься, мое тело, казалось, потеряло контроль над собой. Потому что я сильно дрожала, каждый дюйм моего тела был слишком перегружен, чтобы сразу обработать избыток ощущений и химических веществ, проходящих через меня.

Дюк вышел из меня, без церемоний бросил презерватив в мусорное ведро рядом с кроватью и опустился рядом со мной на бок, протянув руку и притянув меня к себе. Он крепко обнял меня, положив подбородок мне на макушку.

— Афтершоки (прим.перев.: повторный сейсмический толчок, меньшей интенсивности по сравнению с главным сейсмическим ударом), — пробормотал он, когда толчки продолжали двигаться сквозь меня.

Афтершоки.

Какой подходящий термин.

— Дыши, Пенни, — тихо сказал он, и я поняла, что он прав, я задержала дыхание. Я медленно выдохнула и сделала долгий, глубокий вдох, понимая, что это замедляет дрожь, поэтому я сосредоточилась на том, чтобы делать это снова и снова, чувствуя себя неловко из-за того, что не могла контролировать свое тело.

— Ну, — сказал он, когда дрожь, наконец, прекратилась, и моя рука обняла его, притягивая еще крепче. — Миссия выполнена, да? «Я не выйду из-под контроля», как сейчас.

Я улыбнулась, повернула голову и поцеловала его в центр груди. — Ты тоже потерял контроль, — сказала я, мой голос был немного мечтательным, когда мое переутомленное тело начало погружаться в сон.

— Да, — согласился он, крепко сжимая меня. — Все в первый раз у нас.

Мое сердце сжалось от этого, зная, что это действительно что-то значит, когда ты отдаешь контроль другому человеку. Потому что я никогда не делала этого сама до Дюка. До этого момента я даже не осознавала этого. Я всегда думала, что прилагаю все усилия к отношениям. Но, может быть, в этом и была проблема. Над этим не нужно работать. По крайней мере, в начале. Если вам нужно уговорить себя на это, если есть оговорки и контроль, тогда, ну, это была не настоящая любовь, не так ли? Любовь была одной из неконтролируемых сил Вселенной. В этом и был весь ужас, вездесущий шанс, что ты почувствовала это не к тому человеку в неподходящее время в неподходящем месте.

Но в этом была и ее красота.

Это был не выбор.

— Что это? — спросил он, выводя меня из задумчивости, и я почувствовала, как его палец пробежал по почти зажившему четырехдюймовому порезу на моем бедре.

— Ох. Ло иногда любит тренироваться с ножами, — я помолчала, слегка улыбаясь. — Я теперь вроде как крутая, — заявила я, чувствуя, как горят мои щеки, но все равно рада, что сказала это.

— Никаких «вроде», — сказал он, еще раз сжимая меня, перекатываясь на спину и притягивая меня к своей груди.

— И я официально являюсь членом женского клуба. Но мне все еще нужно встретиться с Алекс и… Элси и Эми.

— Алекс — бунтарь. У нее сухой, саркастический юмор. Она отдает Брейкеру его гребаные деньги даже после всех этих лет. Ей нравится драться просто так, черт возьми. Она заключает контракты как с Приспешниками, так и с Хейлштормом, так что мы часто ее видим. Элси и Эми — более маргинальные члены клуба девочек. И они также самые «нормальные» из членов клуба. Они выросли в обычных семьях. Ну, Элси была богата, как Мидас (прим.перев.: бог античной мифологии), но нормальная. Они тебе понравятся.

У меня была почти непреодолимая потребность в том, чтобы это было правдой. И это было не ради Дюка. Не то чтобы я хотела ладить с женщинами его друзей. Мне искренне нравилось чувствовать себя своей. С женским клубом было легче, потому что все они прошли через какие-то сумасшедшие вещи, которые обычные люди не могли понять. Мы могли бы посочувствовать этому. И мы также могли бы посочувствовать тому, каково это — жить нетрадиционной жизнью, которую мы вели.

— Ло сказала, что, если я продолжу тренироваться, она может сделать сертификат, чтобы я преподавала уроки самообороны для подростков в тренажерном зале, — сказала я немного тихим голосом, не уверенная в том, как это звучит.

Я знала, что это не скоро произойдет. Я только начала тренироваться. Но Ло утверждала, что я быстро схватываю все.

— У тебя есть какой-нибудь фетиш по лаку для волос? — спросила она меня однажды днем, когда мы обе были покрыты потом, сидя на земле и попивая воду из бутылок.

— Что? — спросила я, качая головой.

— Ты работала только в парикмахерских. Это было твое призвание или просто потому, что тебе была нужна работа?

— Гм, последнее, я думаю, — призналась я, немного смущенная тем, что не попыталась сделать что-то еще из своей жизни.

А потом она рассказала мне о возможности стать инструктором по самообороне. В ту секунду, когда она предложила это, у меня возникло безошибочное чувство правоты внутри меня. Во-первых, потому, что я искренне любила тренировки. Во-вторых, потому что я никогда не была поклонником своей старой работы. И в-третьих, потому что было бы неплохо обучить молодых девушек некоторым продвинутым приемам самообороны в надежде, что это защитит их от попадания в ситуацию, в которой я оказалась. Или еще хуже.

Но я все равно чувствовала себя странно.