Дюма

Неизвестно, знал ли Дюма, что Дюран — русский агент, работавший на Бенкендорфа с 1833 года; его газета должна была противодействовать французскому «гнилому либерализму» (все познается в сравнении). Дюран, вероятно, искренне хотел, чтобы Россия с Францией сблизились, но был в душе бонапартистом (чего не одобряли его русские хозяева) и предрекал переворот в пользу Луи Наполеона; он рассказал Дюма, как хорош Николай I, предлагал съездить в Россию. Наконец прибыл Нерваль. «Он привез с собой название и идею пьесы. Я говорю идею, потому что Жерар понятия не имел, что такое план. Он ненавидел твердые очертания, дух его распылял мысли в газообразном состоянии… Я, любивший, чтобы все было логично и правильно устроено, ввязывался с ним в бесконечные споры, которые всегда заканчивались с моей стороны словами: „Мой дорогой Жерар, вы сошли с ума!“ А он улыбался своей мягкой улыбкой и говорил: „Вы не видите того, что я вижу, дорогой друг“. А я упрямился, мне так хотелось увидеть это нечто, что он видел, а я нет… И тогда он пускался в разъяснения деталей столь тонких, столь незначительных, что эти рассуждения казались мне подобными облачкам, которые ветер разгоняет в разные стороны и которые после того, как приобретут вид горы, равнины или озера, в конце концов исчезают и тают как дым». Тем не менее план составили.

Самым известным иллюминатом был немецкий студент Карл Занд, казненный в 1820 году за убийство писателя Августа Коцебу, который из ненависти к немецким либералам, симпатизировавшим Наполеону, стал работать на русскую разведку; но убили его не за это, а за то, что требовал ограничить свободу университетов. Поехали на место действия в Мангейм, осмотрели дом Коцебу, место казни Занда, его тюремную камеру, отыскали массу документов. Обоих авторов занимала фигура палача; пошли к палачу Видеманну, но оказалось, что Занда казнил его отец. 24 сентября вернулись во Франкфурт, распределили работу: четыре акта пишет Дюма, два — Нерваль. Заехали в Баден-Баден, 2 октября были в Париже и сели за дело. Ни Занда, ни Коцебу в пьесе «Лео Бурхарт» не будет (да, так работают писатели: два месяца копались в книгах и изучали жизнь людей, чтобы потом написать не о них), герой — профессор-либерал: став министром в германском княжестве, он идет на компромиссы с совестью, чуть не гибнет от руки студента и отказывается от политики, а студент убивает себя.

Жоли отверг пьесу: политика, надоело, не пропустят. А жить на что? Сели писать другую пьесу — «Алхимик», в стихах, по мотивам драмы «Фацио» англичанина Мильмана: человека несправедливо обвиняют в преступлении, ужасный финал заменили хеппи-эндом. Жоли понравилось, Нерваль был недоволен, решили, что «Алхимика» подпишет один Дюма, а с «Бурхартом» Нерваль делает что хочет. Театр «Пантеон» купил «Поля Джонса» и 12 октября поставил его с большим успехом. 8 ноября открытие «Ренессанса», «Алхимика» репетируют, «Бурхарта», переделанного Нервалем (по мнению критиков Пьера Тушара и Франсуа Рахье, к худшему: из политической драмы он сделал слащаво-любовную), принял «Порт-Сен-Мартен» (играли 16 апреля 1839 года, Готье хвалил, публике не понравилось). Кажется, выбирались из ямы… И той же осенью Нерваль познакомил Дюма со своим одноклассником Огюстом Маке.