Дюна

— Зуфир, я хочу от тебя, чтобы ты исследовал мою эмоциональную вовлеченность в это дело. Реальный человек — просто животное, без логики. Твое представление о логике неестественно, но оно продолжает оставаться таким. Ты — ментат, воплощение логики. И все же решение твоих проблем строится на том, что в самом прямом смысле слова образуется вне тебя, требует всестороннего изучения и деятельного исследования со всех сторон. — Вы решили поучить меня моему ремеслу? — спросил он, не скрывая своего презрения к ее советам.

— Все, что находится вне тебя, ты можешь видеть и ко всему применить логику, — сказала она. — Но такова уж сущность человека, что, когда мы сталкиваемся с личными проблемами, мы тем неохотнее обращаемся к их изучению при помощи логики, чем более глубокими они являются Мы склонны барахтаться на поверхности, обвиняя все что угодно, только не то, что действительно мучает нас.

— Вы, я вижу, пытаетесь разрушить мою веру в возможности ментата, раздраженно бросил он. — Где бы я ни обнаружил попытку саботировать любое оружие из нашего арсенала, я бы без колебания обвинил виновных и уничтожил их.

— Хорошие ментаты питают здоровое уважение к ошибкам в своих расчетах, — сказала она.

— Я никогда не утверждал обратного.

— Тогда направь свое внимание на симптомы, видимые нам обоим: пьянство среди мужчин, ссоры; они болтаются и передают друг другу нелепые слухи об Арраки, они игнорируют самые простые…

— Это у них от безделья. Не пытайтесь отвлечь мое внимание, превращая простое в таинственное.

Она смотрела на него, думая о людях герцога, напивающихся в барах до такой степени, что от них разит, как из пивной бочки.

— Почему ты никогда не использовал мои возможности для службы герцогу? — спросила она. — Боишься соперничества?

Он пристально посмотрел на нес, и в его старческих глазах вспыхнул огонь.

— Мне известны некоторые приемы, которые преподают в школах Бене Гессерит… — Он умолк, нахмурившись.

— Продолжайте, — сказала она.

— Бене Гессерит — ведьмы! Мне известно кое-что об этих приемах, сказал он. — Я наблюдал их у Пола. Ваша школа говорит людям: ты существуешь только для того, чтобы служить…

«Шок должен быть жестоким, и он почти подготовлен к нему», — подумала она.

— Ты с уважением слушал меня в Совете, — сказала она, — и все же ты редко следовал моим советам. Почему?

— Я не доверял вашим побуждениям как Бене Гессерит. Вы думаете, что видите человека насквозь, что можете заставить человека делать то, что вы…

— Да ты просто дурак, Зуфир! — выдохнула она.

Он нахмурился и откинулся на спинку стула.

— Какие бы слухи о наших школах не доходили до тебя, — сказала она, правда о ней гораздо более величественна Если бы я захотела уничтожить герцога или тебя, или любое другое лицо, находящееся в пределах моей досягаемости, ты не смог бы меня остановить.

И она подумала: «Почему я позволяю себе говорить такие слова? Меня не тому учили, я не этим должна его сразить».

Хават скользнул рукой в разрез туники, туда, где он держал крошечный металлический прибор с отравленными стрелами "Она не окружена полем, подумал он. — Все это одно лишь хвастовство с ее стороны. Я мог бы убить ее сейчас же, но что, если я ошибусь??

Джессика заметила его жест.

— Будем молиться о том, чтобы насилие никогда не встало между нами, произнесла она.

— Достойная молитва!

— Между тем непонимание между нами все растет и растет, — возразила она. — Я снова должна спросить тебя: разве не было бы более разумным предположить, что в расчеты Харконненов входит возбуждать подозрения и сеять между нами вражду?

— Похоже, что мы снова вернулись к мертвой точке, — сказал он. Она же вздохнула, подумав: «Он почти готов к этому».

— Мы с герцогом должны заменить нашему народу отца и мать, — сказала она. — Наше положение…

— Он на вас не женился, — сказал Хават.

Она с трудом заставила себя сохранять спокойствие, думая про себя: «Хороший ответный выпад».

— Но он не женился и ни на ком другом! И не женится, пока я жива… О чем это мы говорили? Да, я сказала, что разрушить естественное положение вещей, внести путаницу, сумятицу, разрыв — что может быть полезнее для Харконненов?

Он понял, к чему она клонит, и насупил брови.

— Герцог? — спросила она — Привлекательная цель, но никто другой, за исключением Пола, не охраняется так тщательно Я? Это, конечно, серьезное покушение, но они должны знать, что я Бене Гессерит и, значит, труднодоступная цель. Но есть лучшая цель — человек, для которого подозрение естественно так же, как дыхание. Человек, который всю свою жизнь строит на подозрениях и тайне. — Она резким жестом выбросила вперед правую руку. — Ты!

Хават начал было вставать.

— Я не отпускала тебя, Зуфир! — вскипела она.

Старый ментат почти рухнул на стул: так быстро расслабились его мускулы. Она улыбнулась, но в ее улыбке не было радости.

— Теперь ты знаешь кое-что о настоящих приемах, которым нас научили, — сказала она.