Дюна

— Это я вызвала тебя.

Чейни почувствовала, как заколотилось ее сердце. Захотелось прижать ладони к ушам, ей стало страшно того, что они могут услышать. Но она постаралась говорить спокойно:

— Послание было подписано Муад-Дибом.

— Я подписала послание в присутствии его адъютантов. Мы пошли на это из необходимости.

И Джессика подумала: Подруга моего Поля храбрая женщина. Держит себя в руках даже сейчас, когда страх переполняет ее. Да. Может быть, она и есть та, в ком мы сейчас нуждаемся.

Едва уловимая нотка отчаяния вкралась в голос Чейни, когда она проговорила:

— Теперь вы можете сказать то, что должно быть сказано.

— Ты нужна мне здесь для того, чтобы помочь оживить Поля.

Наконец-то! Я сформулировала это предельно точно. Именно оживить. Так она узнает, что Поль жив, и поймет, что он в опасности, все сказано одним словом.

Чейни потребовалось только мгновение, чтобы успокоиться:

— Что я могу сделать?

На самом деле ей хотелось наброситься на Джессику, потрясти ее за плечи и закричать: «Ведите меня к нему!» Но она молча дожидалась ответа.

— Я подозреваю, — начала Джессика, — что Харконненам удалось подослать шпиона и отравить Поля. Это единственное предположение, которое что-то объясняет. Но яд необычный. Я проверила его кровь самыми утонченными методами, но не смогла ничего обнаружить.

Чейни упала перед ней на колени.

— Яд? Он страдает? Может, я…

— Он без сознания. Жизненные процессы в нем настолько замедлились, что их можно обнаружить только совершеннейшими способами. Я никогда не догадалась бы, в чем дело, если бы сама не обследовала его. Непосвященному взгляду он кажется мертвым.

— У вас были и другие причины, кроме соблюдения обряда, чтобы вызвать меня сюда. Я знаю вас, Преподобная Мать. Что, по-вашему, могу сделать я — из того, чего не можете вы?

Она смелая, привлекательная и, гм-м-м, очень проницательная. Из нее могла бы получиться прекрасная бен-джессеритка.

— Чейни, может, тебе будет трудно в это поверить, но я не знаю точно, почему я послала за тобой. Это предчувствие… интуиция. Просто ниоткуда пришла мысль: «Послать за Чейни».

Впервые за все время Чейни увидела печаль в лице Джессики и нескрываемую боль в ее проницательном взгляде.

— Я использовала все, что знала. Это все настолько превосходит твои представления о том, что значит все, что ты даже не сможешь этого понять. Тем не менее… ничего не получилось.

— Его старый друг, Халлек, — спросила Чейни, — он не предатель?

— Джерни не предатель.

Эти три слова заключали в себе целый рассказ, Чейни услышала в этом коротком ответе и предположения, и проверки, и анализ старых отношений.

Качнувшись назад, она встала на ноги и одернула свой измятый после путешествия через пустыню бурнус.

— Проведите меня к нему.

Джессика поднялась и раздвинула занавеси на левой стене.

Чейни последовала за ней и оказалась в кладовке, каменные стены которой были затянуты плотной тканью. Поль лежал на походных носилках у дальней стены. Одинокая поплавковая лампа висела над ними освещала лицо. Тело до груди прикрывал черный плащ, руки вытянуты вдоль туловища. Казалось, что под плащом на нем не было никакой одежды. Кожа приобрела восковый оттенок. И полная неподвижность.

Чейни подавила в себе желание броситься вперед и прижаться к нему. Она вдруг обнаружила, что ее мысли обратились к их сыну — Лето. И она поняла, что переживала в подобной ситуации Джессика — в тот момент, когда мужу угрожала смерть, ей нужно было найти силы, чтобы думать о другом — о том, как спасти сына. Осознав это, она ощутила такую сильную связь со стареющей женщиной, что ее рука потянулась к руке Джессики и изо всех сил сжала ее. Ответное пожатие только усилило ее муку.

— Он жив, — сказала Джессика. — Я тебя уверяю, он жив. Но ниточка, на которой висит его жизнь, настолько тонка, что ее можно не заметить. Некоторые вожди уже высказывают недовольство — им кажется, что материнские чувства победили во мне Преподобную Мать и я просто не хочу отдавать его воду,

— Давно он так? — Чейни выпустила руку Джессики и прошла в глубь комнаты.

— Три недели. Я потратила почти неделю, стараясь его оживить. Сколько было совещаний, споров, исследований… Потом я послала за тобой. Федьакыны пока подчиняются моим приказаниям, иначе я не смогла бы протянуть так долго… — она облизнула пересохшие губы, глядя, как Чейни подходит к ее сыну.

Чейни остановилась подле Поля, посмотрела на него, на мягкую юношескую бородку, обрамлявшую лицо, скользнула взглядом по высокому лбу, прямому носу, прикрытым глазам — какими спокойными казались его черты, несмотря на жесткую неподвижность тела.

— Как ему вводят пищу?