Дюна

Они встретились поздно утром на взлетной полосе аракинского аэродрома, рядом с административным корпусом. Неподалеку мягко урчал двигателями приземистый махолет без опознавательных знаков, похожий на неуклюжее насекомое. У махолета стоял часовой с саблей наголо. От силового поля щита часового воздух вокруг него еле заметно подрагивал.

Заметив это, Каинз усмехнулся про себя: Они еще узнают, что такое щиты на Аракисе!

Планетолог поднял руку, давая сигнал своим телохранителям-вольнаибам отступить назад, и направился к входу в здание — темной дыре в обшитой пластиком громаде. Толку-то от этих небоскребов, думал он, все на виду. То ли дело убежища в пещерах!

Его внимание привлекло оживление у входа. Он остановился и, пользуясь случаем, подстроил регулировку своего защитного влагоджари на левом плече,

Двери широко распахнулись. Оттуда быстрым шагом вышли атрейдсовские солдаты. Они были в полном вооружении: тяжелые глушаки, короткие мечи и щиты. Потом показался высокий человек, с ястребиным лицом, смуглой кожей и темными волосами. На нем был плащ-джубба с гербом Атрейдсов на груди, но по тому, как он его носил, становилось понятно, что человек еще не привык к такого рода одеянию. Плащ постоянно путался в ногах, и это сбивало его шаг.

Рядом с ним шел мальчик, такой же темноволосый, но с более круглым лицом. Он казался маловат для своих пятнадцати лет — Каинз знал его возраст. Но чувствовалось, что юное, гибкое тело умеет слушаться своего хозяина. Он держался очень уверенно. Казалось, что он знает и видит вокруг себя нечто невидимое и неведомое для других. Такой же, как у отца, плащ-джубба сидел на нем так ловко, словно мальчик носил его всю жизнь.

«Махди будет открыто то, что недоступно другим», гласило пророчество.

Каинз покачал головой и сказал себе: Это всего лишь люди.

Рядом с этими двумя шел еще один человек, также одетый для пустыни. Каинз узнал его — Джерни Халлек. Планетолог глубоко вздохнул, подавляя в себе возмущение: Халлек, видите ли, вздумал поучать его, как нужно вести себя с герцогом и его наследником.

«Вам разрешается называть герцога „милорд“ или „мой господин“. „Благороднорожденный“ тоже будет правильно, но это лучше приберечь для более официальных случаев. К сыну можно обращаться „молодой господин“ или „милорд“. Герцог обычно держится просто, но это не означает, что с ним можно фамильярничать».

Наблюдая за приближающимися людьми, Каинз думал: Они скоро узнают, кто настоящий хозяин на Аракисе! Каковы — ментат разговаривал со мной чуть ли не полночи, устроил мне настоящий допрос. А потом — не буду ли я так любезен сопровождать их, они, видите ли, собираются лично познакомиться с добычей пряностей!

От Каинза не ускользнула и тайная подоплека хайватовских расспросов: им нужны императорские базы. Сведения о базах они, конечно, получили от Айдахо.

Надо будет сказать Стилгару, чтобы он послал герцогу голову этого Айдахо, думал Каинз.

Идущая навстречу группа была теперь всего в нескольких шагах, их ноги в защитных ботинках скрипели но песку.

— Милорд, герцог, — поклонился Каинз.

Приближаясь к одиноко стоящему у махолета человеку, герцог успел изучить его как следует: высокий, тощий, одет в спецпустынную свободную накидку, высокие ботинки и защитный костюм. Капюшон откинут назад, маска отодвинута в сторону. Борода редкая, волосы соломенного цвета. И эти непостижимые синие глаза без белков с чуть заметными темными точечками зрачков!

— Вы — эколог, — сказал герцог.

— Мы здесь предпочитаем пользоваться старым термином — планетолог, милорд.

— Как вам угодно, — герцог обратился к Полю. — Это Императорский судья-наблюдатель, поставленный следить за соблюдением формальностей при переходе владений от одного Дома к другому, — он снова обратился к Каинзу: — Мой сын.

— Милорд, — отозвался Каинз.

— Вы вольнаиб? — спросил Поль.

— Меня принимают и в низине, и в пустыне, молодой господин, — улыбнулся Каинз. — Но я Императорский планетолог и нахожусь на службе у Его Императорского Величества.