Дюна: Дом Атрейдесов

Как он вообще осмелился это сделать? Какая бездарная трата его, Фенринга, сил и таланта. Какая мелкая месть — послать Хазимира Фенринга в эту песчаную дыру, где ползают какие-то вонючие черви и обитают немытые люди. Он просто дымился от ярости, и больше всего ему хотелось посоветоваться с очаровательной Марго Рашино-Зеа, которой он доверял больше, чем следовало. В конце концов, она же ведьма Бене Гессерит…

Вследствие того, что эта планета имеет жизненную важность! Он фыркнул от ярости и начал крушить все, что попадалось ему под руку. Он понимал, что Шаддам выслал его в приступе раздражения. Для человека со способностями Хазимира Фенринга такая новая работа — это неприкрытое оскорбление. Она удаляет его от центра имперской власти. Он должен быть здесь, на Кайтэйне, в оке политического тайфуна, а не затеряться где-то на краю вселенной, в богом забытом углу.

Но указ Шаддама должен быть выполнен беспрекословно. Фенрингу дано тридцать дней, чтобы отправиться на планету, известную своим знойным климатом. Интересно, вернется ли он когда-нибудь назад.

~ ~ ~

Все люди содержатся в одном-единственном человеке, точно так же как все времена в едином мгновении, а вся вселенная в одной песчинке.

Фрименская поговорка

В день коронации и свадьбы Шаддама IV на всех планетах Империи царил подлинный праздник. Люди пели, плясали, пили, устраивали игры и фейерверки. Старый император Эльруд правил так долго, что лишь считанные единицы помнили его коронацию.

В столице Империи густые толпы выстроились вдоль великолепных бульваров задолго до прохождения императорской процессии. Стоял, как обычно, яркий солнечный день, и торговцы спешили продать свой товар — дешевые сувениры, памятные знаки и холодные закуски.

На ветру развевались знамена Дома Коррино; все жители надели алые и золотые цвета, для того чтобы как следует отметить великое событие. Солдаты сардаукарской гвардии были одеты по случаю праздника в золотые парчовые накидки, наброшенные поверх обычного черно-серого обмундирования. Стоя, как статуи, они держали на караул свои лазерные винтовки, не обращая ни малейшего внимания на звонкое пение фанфар и рев толпы. Однако гвардия была готова пустить в ход смертельное оружие при первом же намеке на угрозу жизни и достоинству императора. Приветственные крики вырвались из тысяч глоток, когда кронпринц Шаддам и его нареченная невеста Анирул показались в карете, запряженной шестеркой львов с планеты Хармонтеп. Гривы великолепных животных развевались подобно флагам на теплом ветру. На запятках стояли ливрейные лакеи, кавалеры свиты гарцевали вокруг кареты, которая, словно дымкой, была подернута мерцающим защитным полем.

Анирул выглядела поистине царственно. По случаю свадебной церемонии она сбросила свою черную накидку Сестры Бене Гессерит и нарядилась в море кружев, оборок и жемчуга. Ее тиара поражала взор обилием драгоценных камней, которые сияли и переливались в лучах ласкового солнца, светившего с вечно безоблачного неба. Под стать невесте был и жених — рыжеватые волосы Шаддама были безукоризненно уложены, на принце красовался мундир с аксельбантами и эполетами, на груди сверкали золотом позвякивающие медали.

Поскольку кронпринц своей женитьбой не отдал предпочтения ни одному Великому или Малому Дому, то Ландсраад без особых трений принял Анирул как супругу нового императора, хотя многие задавали себе вопрос о таинственном происхождении невесты и ее положении в «секретной табели о рангах» Бене Гессерит. Правда, после смерти Эльруда и коронации Шаддама в Империи назревали большие перемены, и сам кронпринц рассматривал такой брак как свое преимущество.

С отеческой улыбкой, застывшей на его лице, Шаддам бросал в толпу пригоршни солари и пакетики с пылью драгоценных камней, следуя имперской традиции, утверждавшей, что такая щедрость нового императора сделает счастливым его царствование. Народ любит его; он купается в богатстве, одним движением пальца может он уничтожить целые планеты. Именно так представлял себе Шаддам роль императора.

Пение фанфар возвещало наступление великого праздника.

* * *

— Вы не хотите присесть рядом со мной, Хазимир? — с кокетливой улыбкой спросила стройная гибкая блондинка во время торжественного приема, предшествовавшего коронации. Фенринг не понял, нарочно ли Марго Рашино-Зеа придала своему голосу знойную страстность или это была ее естественная интонация. Фенринг держал в руке тарелку с изысканными лакомствами, над толпой раздавалось гудение индикаторов яда. Церемония длилась многие часы, и гости могли закусывать и отдыхать по своему усмотрению.