Дюна. Первая трилогия

– Мы, фримены, не чувствуем вины за те поступки, которые вызывают это чувство у других, – сказал он и посмотрел в глаза Айдахо.

Его надо заставить взять Гани и бежать отсюда, – подумал Айдахо, но вслух сказал другое:

– У меня не было намерения вызвать в тебе чувство вины.

– Это я понимаю, – сказал Стилгар. – Я поднял этот вопрос, чтобы показать наше фрименское отношение к жизни, потому что мы имеем дело именно с ним. Даже Алия думает по-фрименски.

– А Священство?

– Это совсем другая материя, – ответил Стилгар. – Они хотят, чтобы люди вечно глотали серую пыль греха. Только на этом фоне они ощущают свое благочестие. – Стилгар говорил, не повышая голос, но Айдахо улавливал в его интонациях горечь и удивлялся, почему эта горечь не убеждает наиба.

– Это очень старый трюк автократического правления, – сказал Айдахо. – Алия его очень хорошо знает. Хорошие люди должны испытывать чувство вины. Вина же начинается с ощущения собственной неудачливости. Хороший автократ умеет изыскать возможность, как показать населению, что оно не умеет ловить миг удачи.

– Это я тоже замечал, – сухо проговорил Стилгар. – Но ты должен простить меня за то, что я еще раз скажу, что ты говоришь о своей собственной жене. К тому же она – сестра Муад’Диба.

– Я же говорю тебе, что она одержима!

– Да, об этом говорят многие. Ее надо испытать в суде. Пока же надо принять во внимание куда более важные обстоятельства.

Айдахо грустно покачал головой.

– Все, что я говорю, можно легко подтвердить. Сообщение с Якуруту всегда осуществлялось через Храм Алии. Заговор против близнецов плели там же. Деньги для продажи червей на другие планеты тоже поступали из храма. Все нити тянутся к ведомству Алии, к Регентству.

Стилгар покачал головой и глубоко вздохнул.

– Это нейтральная территория. Я дал слово.

– Но дела не могут идти так, как они шли!

– Я согласен! – в подтверждение своих слов Стилгар кивнул. – Алия попала в кольцо, и это кольцо с каждым днем сужается. Это напоминает мне наш древний обычай многоженства – он позволяет выявить мужское бесплодие.

Он вопросительно взглянул на Айдахо.:

– Ты говорил, что она изменяла тебе с другими мужчинами, «используя свой пол как оружие», так ты сказал, если я правильно запомнил. Тогда у тебя есть прекрасная возможность пойти вполне легальным путем. Джавид сейчас в Табре – он привез послание от Алии. Тебе надо только…

– На твоей нейтральной территории?

– Нет, нет, конечно, только в Пустыне, за стенами сиетча.

– А если я воспользуюсь такой возможностью и убегу?

– У тебя не будет такой возможности.

– И все же я клянусь тебе, что Алия одержима. Что мне сделать, чтобы убедить тебя в том…

– Это очень трудно доказать, – сказал Стилгар.

Айдахо вспомнил слова Джессики и сказал:

– Но у тебя есть способы доказать это.

– Способы действительно есть, но очень болезненные и беспощадные, – проговорил Стилгар. – Именно поэтому я упомянул о нашем отношении к чувству вины. Мы можем освободить себя от чувства вины, которое может нас уничтожить в любом случае, но только не в процессе об одержимости. В таком трибунале на судьях, а они тоже люди, лежит очень большая ответственность.

– Но вам приходилось делать это раньше, не правда ли?

– Я уверен, что Преподобная Мать не упустила ни одной детали из нашей истории в своем рассказе, – сказал Стилгар. – Ты же отлично знаешь, что нам приходилось заниматься такими делами.

Айдахо отреагировал на раздражение в голосе Стилгара:

– Я не пытаюсь загнать тебя в ловушку неверного решения. Это просто…

– Была долгая ночь, но вопросы остались без ответа, – сказал Стилгар. – И вот наступило утро.

– Я должен получить разрешение послать сообщение Джессике, – сказал Айдахо.

– Это будет послание на Салусу, – произнес Стилгар. – Я не могу давать обещаний на один вечер. Мое слово нерушимо, именно поэтому сиетч Табр до сих пор нейтральная территория. Я не допущу никаких посланий. Я обязан сделать это ради моего сиетча.

– Алию надо судить, и сделать это должен ты!

– Возможно, возможно. Но, во-первых, надо убедиться, нет ли смягчающих обстоятельств. Может быть, это просто ошибка власти, или обыкновенное невезение. Может быть, это дурные наклонности, которые есть у всех людей, а вовсе не одержимость.

– Надеюсь, ты не думаешь, что я веду себя, как обманутый муж, который хочет расправиться с неверной женой чужими руками?

– Такая мысль могла бы посетить кого угодно, но только не меня, – сказал Стилгар. Он улыбнулся, чтобы смягчить язвительность своих слов. – У нас, фрименов, есть своя традиция, свой хадит. Если мы боимся ментата или Преподобной Матери, то обращаемся к обычаю. Говорят, что единственное, чего мы по-настоящему боимся, так это своих собственных ошибок.

– Госпоже Джессике надо обо всем сообщить, – сказал Айдахо. – Гурни говорит…

– Может быть, это послание вовсе не от Гурни Халлека.

– Оно не могло прийти больше ни от кого. У нас, Атрейдесов, есть способ верификации посланий. Стил, ну по крайней мере попробуй сам…

– Якуруту больше не существует, – сказал Стилгар. – Его разрушили много поколений назад.