Дюна: Пол

Какой же он был глупец, что послушался ее тогда. Несмотря на то что Ирулан вышла замуж за Пола Атрейдеса, она так и не смогла приобрести при его дворе никакого влияния (правда, жены самого Шаддама тоже не имели никакого влияния). Она была всего лишь трофейной женой: Ирулан стала послушной марионеткой Муад’Диба, сочинительницей смехотворных пропагандистских книжонок, написанных для того, чтобы религиозные фанатики увидели в Поле мессию.

За почти пять лет замужества она даже не смогла забеременеть, а это, пусть формально, но снова привело бы на трон отпрыска рода Коррино. Это был бы самый чистый способ покончить с династической неразберихой. Ирулан была красива, умна, умела – ведьмы хорошие воспитатели. Подумать только, как, оказывается, трудно соблазнить молодого человека, в крови которого гормоны так и кипят! Или Ирулан подпала под очарование собственных вымыслов и сама поверила в творимые ею мифы?

На глаза Шаддама навернулись слезы. Его покинул даже верный Хасимир Фенринг. Несмотря на то что баши Гарон еще несколько лет назад разыскал графа и вручил ему императорский дар – кинжал, украшенный драгоценными камнями, Фенринг так и не вернулся на Салусу. «Неужели он не понимает, почему я дал согласие на брак Уэнсиции с его вялым кузеном? Неужели раскаяние может быть еще более полным?» Даже Далак пытался наладить контакт, отчаянно стараясь доказать свою полезность для Шаддама, но не преуспел в этом.

О, если бы только Хасимир захотел снова работать с ним бок о бок, то – Шаддам был в этом уверен – они смогли бы найти выход из галактического кризиса. Но граф отказался вернуться, что породило у бывшего Императора множество неприятных вопросов. Что в действительности замышляет Хасимир? Почему он по собственной доброй воле поселился среди этих отвратительных тлейлаксу? И самое главное, почему он решил воспитывать там свою дочь?

Сияющий от счастья новоиспеченный отец Далак Зор-Фенринг встал с края кровати Уэнсиции и озабоченно взглянул на тестя.

– Вы хорошо себя чувствуете, отец? – У него был высокий, почти женский голос. Далак был на пять лет моложе Уэнсиции.

Шаддам гневно посмотрел на Далака.

– Я не давал вам разрешения так ко мне обращаться.

Зять испуганно отпрянул и залился краской.

– Простите мне мою невольную фамильярность, сир. Если вам неловко выслушивать такие излияния моей вам преданности, то я не буду называть вас отцом.

– Многое в вас вызывает у меня неловкость, Далак. Для вас я навсегда останусь Императором Коррино.

«Если, конечно, ты не доставишь мне своего кузена Хасимира Фенринга».

У Далака были мелкие черты лица и очень большие темные глаза, но этим и исчерпывалось его физическое сходство с графом. Красивые наряды очень шли Хасимиру, но Далака превращали в дешевого щеголя. Он был единственным человеком на Салусе, который носил кружева и шелк. Уэнсиция не испытывала к нему даже тени симпатии (хоть в этом бывший Император находил небольшое утешение).

Сосланный на Салусу и впавший в немилость Шаддам отчаялся найти подходящие партии для трех оставшихся незамужними дочерей. Хорошо еще, что в жилах Далака – хотя он и не имел официального титула – текла благородная кровь. По крайней мере он сумел зачать ребенка мужского пола. На это не оказалась способной ни одна из жен Шаддама.

Дверь покоев отворилась без разрешения Шаддама – еще один признак унижения.

– Мы пришли посмотреть на младенца, – заявила Челис. Она была немного старше Уэнсиции, эта ширококостная и высокая женщина; две младшие сестры, Джосифа и Руги, тоже были уже взрослыми, но по-прежнему скрывались на Салусе, не подчинившись недвусмысленным инструкциям Преподобных Матерей ордена Бинэ Гессерит. Все трое бросились к кровати Уэнсиции и умильно заворковали, склонившись над ребенком.

– Вы уже выбрали ему имя? – спросила Руги, переводя взгляд с Уэнсиции на Далака. Младшая дочь была очень хорошенькой, с каштановыми волосами, высокими скулами и лавандовыми глазами, но всегда вела себя тихо и неприметно и казалась заброшенной беспризорницей, милой, но глупенькой. Руги мысленно все еще была… там. Несмотря на то что она была слабой личностью, в прежние времена на улицах Кайтэйна выстроилась бы очередь из самых красивых и родовитых молодых аристократов, желающих получить руку Руги. Но все это кануло в небытие.

– Мы решили назвать его Фарад’н, – сказал Шаддам, употребив императорское местоимение «мы». – Это почетное имя в истории рода Коррино и самым славным из всех был дед кронпринца Рафаэля Фарад’н. Были и другие славные Фарад’ны, они жили еще во времена войн…

Он не закончил фразу, видя, что его никто не слушает. Джосифа взяла ребенка на руки и принялась нежно баюкать, лепеча младенцу какие-то глупости. Шаддам скорчил недовольную гримасу. «Мой первый внук родился в самой жалкой дыре вселенной, а теперь с ним говорит полная идиотка».

Он решительно шагнул к кровати.