Дюна: Пол

Не удержавшись, Стилгар перелетел через борт. Прохладная слизистая жижа приятно остудила свежие ожоги. Вокруг плавали мертвецы, фрагменты тел. Тяжелая баржа продолжала погружаться в тину.

Стилгар поплыл к деревьям, страстно желая только одного – скорее отыскать надежную опору. Один из одетых в водолазные костюмы людей Баска вынырнул рядом и попытался напасть на наиба, но тот уже успел выхватить свой криснож и перерезал воздушный шланг, ударил противника клинком по горлу и отшвырнул трепещущее тело в расплывавшееся по воде кроваво-алое облако.

В насыщенном промозглым туманом воздухе раздались новые взрывы, закричали люди. Минами были подорваны и легли на грунт еще две баржи. Гремели артиллерийские орудия, снаряды валили деревья, взрывали болото осколками. Может быть, какие-то снаряды попали и в лагерь Баска – пусть даже случайно.

Теперь, когда фримены разъярились, их уже ничто не могло остановить.

– Муад’Диб! Муад’Диб! – кричали они, бросаясь в воду. Стилгар не сомневался, что многие, если не большинство, утонут, так как не привыкли к воде. Но зато другие фримены торопливо спускали на воду лодки.

Несмотря на то что мятежники своими выстрелами продолжали одного за другим убивать фрименов, эти солдаты джихада сумели превозмочь смертоносный огонь и преодолеть хорошо продуманную оборону. Солдаты Стилгара не знали ни что такое поражение, ни что такое отступление.

С трудом добредя по хлюпающей трясине до корней узловатого болотного кипариса, Стилгар стал свидетелем хаотичного боя, больше похожего на уличную драку. Стилгар в совершенстве владел искусством ведения партизанских боевых действий в пустыне, но ничего не понимал в военно-морской тактике. Он был сухопутным бойцом, не знал поражений в рукопашных схватках. Он назубок знал названия каждого типа пустынных ветров, ориентировался в силуэтах дюн и в значении вившихся на горизонте облачков. Но это место было для него совершенно чуждым.

Когда Стилгар добрался до середины болота и, стоя по колени в болотной жиже, ухватился рукой за покрытые мхом корни, уцелевшие фримены, издавая боевые кличи, добрались уже до лагеря болотных крыс. Здесь начался последний акт кровавой драмы уничтожения мятежников. Стилгар понимал, что потерял сотни человек убитыми, но они положили свои жизни на алтарь славы Муад’Диба, и их семьи скажут, что им не нужно большего счастья.

Тяжело дыша, Стилгар выбрался из воды и, к своему ужасу и отвращению, увидел, что весь облеплен кровососущими пиявками – гадкие твари присосались к коже и масляно поблескивали, разбухнув от высосанной крови. Счастье, что Стилгара в этот момент не видели его солдаты. Наиб пронзительно, как женщина, вскрикнул и принялся крисножом отковыривать от кожи поганых паразитов.

К тому моменту, когда наиб привел себя в порядок и добрался до горящих остатков лагеря, сражение, по сути, уже закончилось. Фримены находили болотных крыс, которым не посчастливилось пасть в бою, и приканчивали их. Отовсюду раздавались крики несчастных жертв.

– Мы победили, Стил! Мы раздавили их во славу Муад’Диба, – доложил юный Калеф, который, казалось, повзрослел на добрых десять лет после достопамятной битвы за Кайтэйн.

– Да, это еще одна наша победа. – Стилгар сам удивился хриплости своего голоса. Конечно, это не налет на гарнизон Харконненов. Эта победа не казалась ему таким же великим подвигом, как атака временной резиденции Падишах-Императора во время песчаной бури. Нет, уничтожение гнезда мятежников в этом сумрачном болотистом мире совсем не напоминало битвы, для которых был рожден наиб. Пиявки, ходячие деревья, грязь и слизь. Стилгар не мог выразить словами, как хочется ему назад, в родные пески. Таким и только таким – сухим, жарким и чистым – должен быть мир.

Успешный правитель сам определяет свой успех и не допускает, чтобы мелкие людишки смели изменять дефиницию.

Император Элруд Коррино IX незадолго до смерти от яда

Рождение первого внука Шаддама Коррино – первого наследника мужского пола – должно было отмечаться грандиозными празднествами и народным ликованием на улицах славного Кайтэйна. Но теперь свергнутый Император, стоя в покоях Уэнсиции и глядя, как его дочь берет на руки рожденное ею дитя, мог думать только о том, что он потерял.

Все эти годы, что он холил и лелеял Ирулан, готовя ее к выгодному замужеству, прошли даром. Как часто говорила ему Уэнсиция, он поставил не на ту дочь.

Держа на руках ребенка, Уэнсиция изо всех сил притворялась счастливой. Но даже она не могла скрыть разочарования от того, что ее сын, следующий в роду Коррино, никогда не займет по праву принадлежащий ему императорский трон.

«Но, может быть, что-то все-таки можно сделать…» В тот судьбоносный день, в день поражения на полях Арракина, к нему подошла Ирулан и сказала: «Есть человек, который может стать вашим сыном».