Дюна. В кадре

Сегодня снимали эпизод фильма-катастрофы, где весь город в разгар сезона накрыло цунами, и я подходила по внешности для туристки из европейской страны. Однако, заполучив подтверждение, я уже не так сильно радовалась, как это было в начале марта, когда я получила первую работу статистки.

Тогда снимался боевик про трудную жизнь полицейских, и я, в числе прочих статистов, должна была изображать стоящую в очереди в ночной клуб. Я примчалась с паром из ушей и горящими глазами, но, как оказалось, все было не так, как я себе представляла.

Сначала меня отправили к ассистенту, где я заполнила массу бумаг, потом меня направили к стилистам, которые не одобрили мои вещи и выдали новые, а затем меня перенаправили в гримерку, где мои волосы обработали так, что они потом еще неделю стояли дыбом.

Нас было человек семь, мы прождали почти полдня, успели три раза поесть, пока нам не сказали, что нас не собираются использовать. Однако и домой не отпускали, пока не завершится съемочный день.

Уже усвоившая, что статисты могут просидеть “на работе” целый день без дела, я взяла с собой планшетник, зарядку и теплый плед. Солнечную Калифорнию в марте накрыло дождями.

— Свободно? — послышался уверенный голос, и я вскинула взгляд.

На меня смотрела брюнетка лет двадцати пяти. Немного резковатые черты и уверенный взгляд говорили, что она смело идет по жизни и не боится экспериментов.

— Да, конечно, — кивнула я, подбирая свой плед.

Она бросила на пол небольшую сидушку и небрежно умостилась рядом со мной, не заботясь о личном пространстве.

— Новенькая?

— Не знаю, — усмехнулась я. — Уже несколько недель, как мелькаю. Побывала на трех проектах.

— А. Понятно. Значит, не из профсоюзных…

Я знала, что статисты, состоящие в профсоюзе, имели в два раза больше, нежели мы, “люди с улицы”, получающие четырнадцать долларов в час без вычетов комиссионных и налогов.

— Нет, — покачала я головой. — Даже ваучера пока нет.

— Ну ничего. У тебя все впереди, — уверенно кивнула она. — Я быстро заработала свои три ваучера и не пожалела трех тысяч зеленых, чтобы вступить в профсоюз.

— Ты давно здесь крутишься? — перевела я тему, желая побольше узнать о внутренней кухне.

— Почти пять лет, — усмехнулась она, и я присвистнула.

— Были успехи?

— Побывала “featured” и стенд-ином. И даже маленькую роль получила пару лет назад.

Из разговоров ребят в школе актерского мастерства я знала, что “featured” — это тот же статист, но его лицо видно в кадре более трех секунд. А стенд-ину, или, по-нашему, дублеру, давали текст главного героя, и он должен был прочесть его на камеру.

— Здорово, — улыбнулась я, хотя такая перспектива меня совсем не радовала.

— Это, можно сказать, уже актерский опыт. Я даже удивилась, что меня выбрали, — усмехнулась она, демонстрируя широкую добродушную улыбку, и спросила: — А ты как здесь? Просто из любопытства или подрабатываешь в перерывах между кастингами?

Я нервно усмехнулась.

— Подрабатываю.

— Ну, может, повезет. Хотя с работой напряг, конечно. Вот подумываю, может, в Канаду поехать.

— В Канаду? — спросила я, краем глаза отмечая, как к нам поворачиваются и другие ребята, сидевшие рядом.

— Так дешевле же там снимать. Хотя, основной состав актёров студии привозят на съёмки из США, в Канаде ищут массовку.

— А много в Канаде платят? — поинтересовалась афроамериканка лет тридцати.

— Я снимался в Spotline, — ответил невысокий парень, присоединившийся к нам, усаживаясь по-турецки. — Получал 130 канадских в день.

— Какие нибудь навыки есть? За них в два раза платят, — спросила меня брюнетка.

— Профессиональная балерина, — пожала я плечами.

— Ну, тоже ничего. Может пригласят на роль танцовщицы или стриптизерши, — произнесла девушка с короткой стрижкой, а я мысленно скривилась, вспоминая неприятный инцидент. Вернее, даже два инцидента.

По совету ребят я, в качестве своей визитной карточки, открыла страничку в фейсбуке и в инстаграмме, и на мой скайп вышел один субъект.

Спрашивал не хочу ли я пойти танцовщицей в стрипклуб. На мои возмущения он добавил “Ну так без хэппи-энда же. Максимум, приватный танец…”

Когда я спросила, а что такое этот его хэппи-энд, он усмехнулся, сказал, что я им не подхожу, и дал отбой, а я, позже узнав у Дэвида значение этого выражения, долго плевалась, и мне хотелось помыться. Второй инцидент случился вслед за первым. Со мной связалось агентство, на этот раз эскортное, и предложило поработать у них. И вновь использовали это мерзкое словосочетание “хэппи-энд”, который не входил в прейскурант.

Подобные предложения приходили еще, я их тут же блокировала и уже подумывала вновь закрыть доступ к социальным сетям.

— Мой парень выучился махать мечом, так его в массовку “Викингов” взяли, — между тем отвлек меня голос девушки азиатской внешности.

— “Викинги” это круто. Там хоть свой реквизит. А я вот в массовке боевика играл. Половину гардероба выкинул — бутафорская кровь вообще не отстирывается, — к нам подошел здоровяк с чашкой кофе.