Дюжина межгалактических мерзавцев

Враг действовал стремительно и беспощадно. Мелькнула, растягиваясь, отливающая металлом конечность, и вонзилась мне в живот. Одновременно он ухватил меня за горло. От сильного разряда все мое тело выгнулось дугой. Холодные пальцы сжали сотрясаемое энергетическими импульсами сердце.

Я понял, что умираю. И пожалел в это мгновение только о двух вещах. Что не выполнил возложенное на меня правительством ответственное задание. И что больше никогда не увижу андроида класса «жена». Все-таки, я любил ее больше любой другой живой женщины.

Лео Глуц

Бывает, не любишь сапиенса, даже желаешь ему порой в сердцах: «Чтоб ты сдох!», а когда его уже нет, начинаешь думать, что от него определенно был какой-то прок. Так было с Веней по прозвищу Жлоб – он все время приворовывал, Саней Гордым – настраивал против меня команду, так получилось и с Жорой Дымовым. Федеральный агент, служака закона, а как ловко разоружил ребят, когда потребовалось. Да и расследование он вел уверенно, никого не боялся, словно за его спиной стояла целая армия. Правда, не добился никаких результатов. Но я до последнего момента надеялся, что результат будет.

Я стоял над его распростертым телом и размышлял, прикидывая, что же теперь будет. На борту осталось совсем мало пассажиров. И судя по тому, как все идет, до цели долетит только один – гребаный душегуб. Если бы только знать, кто он. Уж я бы постарался избавиться от него раньше, чем он от меня.

Рядом вертелся, посмеиваясь, сириусянин, тряс угловатой мордочкой, бормотал скороговоркой всякие мерзости.

– Что, легавый, нашел убийцу? Вижу, что нет… Вижу-вижу, что нет. А все почему? Потому что не суй свой нос, куда не надо. Не суй…

– Брысь отсюда, – сказал я, скривив лицо в злую гримасу – когда было нужно, я умел показаться грозным.

Крыса как ветром сдуло.

Тяжело ступая, я вышел в коридор – ко всему можно привыкнуть, даже к повышенной силе тяжести. Если только она не продолжает все время возрастать. А сила тяжести росла. Перегрузки ощущались постоянной ноющей болью в мышцах и спине. В коридоре уже обыденно кучковались оставшиеся в живых члены экипажа. Убийства стали для них привычным делом.

– Следствие зашло в тупик? – поинтересовался лемуриец. Я отметил, что у него еще имеется настроение шутить. Крепкий малый, ничего не скажешь. Или он и есть убийца. Тогда остроумие вполне объяснимо.

Красавчик хорошего настроения приятеля не разделял. Он теребил застежку комбинезона и глядел в пол. Но более всех был взволнован немониец. Издавая утробный гул, он стремительно катался из конца в конец коридора. Прежде я никогда не видел его в таком возбужденном состоянии.

– Соберемся в кают-компании через пятнадцать минут, – объявил я. – Надо обсудить сложившуюся ситуацию. Я хотел бы поговорить с убийцей. Но поскольку не знаю, кто из вас решил обеспечить себе покой и одиночество таким радикальным методом, поговорю со всеми сразу.

– Помнится, покойный уже собирал нас, – заметил Умник, – но эта встреча ему ничего не дала.

– Это приказ! – сказал я. – Приказы не обсуждаются. Если кто-то не появится, может и себя смело зачислять в трупы.

С трудом передвигая ноги, я притащился в кают-компанию. Упал в кресло. Даже дышать было тяжело, не то, что таскаться по кораблю на своих двоих. Хотелось оседлать робота уборщика и использовать его в качестве транспортного средства. Жаль, он не имел ручного управления.

– Мы первые, капитан, – сказал вернерианин. Он явился раньше остальных.

– Как здоровье? – спросил я, удивленный тем, что Пузырь так быстро оправился после избиения.

– Уже почти совсем хорошо. Только ухо очень болит.

– Пройдет. Главное, оно на месте. Есть чему болеть – уже хорошо.

– Да. Это очень хорошо. Ведь мог и оторвать. Знаете, что я думаю, капитан?

– Что ты думаешь, Пузырь?

– Я ведь зря с Сивым дрался, да? Он ведь никого не убивал на самом деле? Теперь-то понятно, это кто-то другой.

– Не переживай по этому поводу, – посоветовал я. – Укоры совести существуют для того, чтобы с ними бороться. Победишь совесть – станешь по-настоящему счастливым.

– Вот это вы мудро сказали, капитан. Над этим тоже надо подумать.

– Осмысли на досуге, – одобрил я…

– А о чем вы хотели поговорить, капитан? – поинтересовался вернерианин.

– Хочу сказать пару слов убийце.

– Убийце?

– Ну, да. Он среди нас. Если все соберутся, и я скажу, он непременно меня услышит.

– Среди нас? – поразился Пузырь, словно эта мысль только сейчас посетила его голову.

– А ты думаешь, он прячется где-то на корабле? – я хмыкнул, настолько нелепым показалось мне это предположение.

– Может, в рубке управления.

– Чушь, – буркнул я. – Он точно один из нас.

– И кто убийца? Как вы думаете?

– Я ничего не думаю, – проворчал я. – Но у меня есть, что ему сказать.

– Вы же не думаете, капитан, что я это я?

Вернерианин уставился на меня красными глазищами, ожидая ответа. Я некоторое время вглядывался в его наивное черное лицо, стараясь разглядеть в нем признаки двуличия и дьявольской хитрости, но не увидел ничего, кроме щенячьей преданности.

– Да нет, тебя я как раз не подозреваю.

– А кого?