Дюжина межгалактических мерзавцев

Хуже всего то, что эти недоноски умудрялись размножаться в подобных условиях. Их самки рожали кошмарных ублюдков, чаще всего умирающих сразу после родов. На Земле-214 я всякого насмотрелся.

И подал рапорт о переводе на борьбу с уголовным элементом – надоело дышать вонью. Да и не для того я пошел в федералы, чтобы воевать с мирными жителями.

К моему удивлению, командование сразу же ответило согласием. Впоследствии я узнал, что в подобной просьбе не отказывали никому – отдельные морально неустойчивые агенты переходили на сторону повстанцев. Командование делало все для того, чтобы сократить число таких происшествий.

На сей раз я получил достойное задание. Силами небольшого отряда из двадцати сапиенсов – шестнадцать человек, два рангуна и два таргарийца – мы должны были захватить подпольную лабораторию по производству наркотиков. Находилась она на одной из лун, вращающихся вокруг планеты, которая и названия не имела – только порядковый номер. Я запомнил этот номер надолго, поскольку мои мечты сбылись – и я, наконец, получил настоящий боевой опыт. Правда, вернулся оттуда только чудом, но кого это волнует.

Крейсер завис на орбите, а мы в шаттле опустились на лунную поверхность. Мы даже не успели выбраться наружу, когда по шаттлу открыли огонь из крупнокалиберных орудий. После первого залпа, в обшивке появилось множество лишних дырок, а из двадцати агентов в живых осталось семеро. При этом один из этих семерых был смертельно ранен в живот. Мне повезло, я сидел в хвостовой части, куда не попало ни одного снаряда. Зато меня так оглушило, что я ничего не слышал пару часов. Схватив автомат, сквозь пламя и дым я рванул к открытому люку и залег возле корабля. Бандиты считали, что с нами покончено, но все равно двигались осторожными перебежками, напоминая стаю шакалов, кружащих вокруг дичи.

Я знаками показал одному из своих, чтобы не показывал, что мы здесь – подождал, пока подойдут ближе. Он кивнул. На беду из люка выбрался еще один из наших и с ходу открыл огонь. Мы присоединились. Началась перестрелка.

Я заметил, что враги отходят. Опасаясь, что они могут дать еще один залп по изрешеченному шаттлу, я зашвырнул к ним одну за другой две топийные гранаты. И затем пошел в атаку. За мной двинулись остальные.

Как потом сказали командиры, я принял единственно правильное решение в этой непростой ситуации. Если бы не мои грамотные действия, никто из нас не вернулся бы с этого задания. Нам удалось захватить лабораторию. Вот только там было по-настоящему жарко. Когда нас подобрали, мы сравняли это чертово место с лицом земли – от лаборатории осталось пепелище, к небу клубами поднимался черный дым. А я получил заряд из лучемета в живот. Подставился по-дурацки. Воодушевленный предыдущим успехом, решил опять погеройствовать.

Трое суток меня везли на раздолбанном пассажирском транспортнике. Он трясся так, словно готов был в любой момент развалиться. А вместе с ним и койка, на которой я лежал. Я скрипел зубами от боли, кричал в бреду, утопал в липком поту. В мои вены влили шприцев двадцать с анестезирующим раствором, но я все равно испытывал ужасные страдания. Несколько раз мне казалось, что я умираю, один раз – что я уже умер. Но я все равно выкарабкивался на свет из липкой тьмы, куда погружался. И мука продолжалась. На третий день, когда я собирался просить боевых товарищей пристрелить меня, мы, наконец, достигли цели.

Я лежал на каталке, и свет от ламп больничного коридора мелькал перед глазами, напоминая, что я все еще жив.

Операционная напоминала склад робототехники. Едва меня привезли, множество механизмов зашевелились, словно я растревожил муравейник. Я погрузился в недра машины – диагноста. Скоро им будет известен характер повреждений, сколько крови я потерял, рассчитана точная методика лечения. В вену скользнула тонкая игла, почти неощутимо пройдя сквозь кожу, и я тут же отключился.

А пришел в себя уже в больничной палате. Тронул живот. Меня залатали так аккуратно, что на коже не осталось даже рубцов. Ее просто зарастили соединительной тканью.

«Как хорошо жить, – подумал я, – выйду отсюда, непременно выбью кому-нибудь из сослуживцев зубы. Почему летели так долго?».

Но по возвращении в строй, бить никого не пришлось. Меня встречали, как героя. Медаль на грудь мне вешал генерал Поддубный. «Спасибо, сынок», – сказал он, и я едва не прослезился от гордости. Черт побери, я действительно заслужил эту награду.