Дивергент

времени, он на самом деле немного помог с поведенческими проблемами, которые

сделали генетические манипуляции так проблематичными, чтобы с них начинать. То есть, в основном, вы бы не смогли сказать, повреждены гены человека или исцелены, судя по

их поведению.

- Я умный, - говорит Калеб. - Так ты говоришь, что потому, что мои предки были

изменены, чтобы быть умными, я, их потомок, не могу быть полностью сострадательным.

Я, как и каждый генетически поврежденный человек, нахожусь в рамках своих

поврежденных генов. И Дивергенты - нет.

- Ну, - говорит Дэвид, поднимая плечо. - Подумай об этом.

Калеб смотрит на меня впервые за эти дни, и я пялюсь в ответ. Это ли является

объяснением предательства Калеба - его поврежденные гены? Как болезнь, которую он не

может вылечить и контролировать? Это не выглядит правильным.

- Гены - это еще не все, - говорит Амар. - Люди, даже генетически поврежденные люди, делают выбор. Вот, что имеет значение.

Я думаю о своем отце, урожденном Эрудите, не Дивергенте; мужчине, который не мог не

быть умным, выбравшем Отречение, участвовавшем в пожизненной борьбе против

собственной природы, и, в конечном итоге, завершивший ее. Мужчине, воевавшим с

самим собой, точно так же, как я воюю с собой.

Эта бесконечная война не выглядит как продукт генетического повреждения, она

выглядит полностью и чисто человеческой. Я смотрю на Тобиаса. Он настолько измотан, настолько ссутулившийся, что выглядит, словно может вырубиться.

Он не одинок в своей реакции: Кристина, Питер, Юрайа и Калеб все выглядят

остолбеневшими. Кара зажала подол рубашки между пальцами и двигает большим

пальцем по ткани, нахмурившись.

- Это много, чтобы обдумать, - говорит Дэвид.

Это еще мягко сказано.

Рядом со мной Кристина фыркает.

- И вы все не спали всю ночь, - заканчивает Давид,

как будто не было

перерыва. - Так что я покажу вам место, где вы сможете отдохнуть и поесть.

- Подождите, - говорю я. Я думаю о фотографии в своем кармане и о том, как Зои знала

мое имя, когда отдала ее. Я думаю о том, как Дэвид говорил о наблюдении за нами и

учении от нас.

Я думаю о рядах экранов, черных, прямо напротив меня.

- Вы говорили, что наблюдали за нами. Как?

Зои морщит губы. Дэвид кивает одному из людей за столами позади него. Все экраны в

один миг включаются, каждый из них показывает съемки с разных камер.

На тех, что ближе всего ко мне, я вижу штаб Бесстрашия. Беспощадный Маркет.

44

Миллениум парк. Здание Хэнкок. Втулка.

- Вы всегда знали, что Бесстрашные наблюдают за городом с помощью камер

наблюдения, - говорит Дэвид. - Что ж, у нас тоже есть доступ к этим камерам.

Они смотрели на нас.

Я думаю о том чтобы уйти.

Мы проходим КПП, по пути в какое-то место, куда ведѐт нас Дэвид, я думаю о том, как

прохожу через него, о том как хочу схватить свой пистолет и убежать отсюда, из места, где они следили за мной.

С тех самых пор, когда я была маленькой. С моих первых шагов, первых слов, моего

первого дня в школе, первого поцелуя. Смотрели, как Питер напал на меня. Когда всю

мою фракцию подвергли симуляции, и превратили в армию. Когда умирали мои родители.

Что ещѐ они могли видеть?

Только одна вещь удерживает меня от побега, это фотография в моѐм кармане. Я не могу

уйти от этих людей, пока не узнаю, откуда они знали мою маму.

Дэвид проводит нас через здание в помещение с ковровым покрытием на полу, с каждой

из сторон которого посажены растения. Обои здесь старые и пожелтевшие, отклеились по

углам. Мы идѐм за ним в большую комнату с высокими потолками, деревянным полом и

лампами, испускающими оранжево-жѐлтый свет.

Здесь, в два аккуратных ряда, стоят койки, с чемоданами возле них для того, что мы

принесли с собой, большие окна с элегантными занавесками в противоположном конце

комнаты. Когда я подхожу ближе, я вижу что они старые и потрѐпанные по краям.

Дэвид говорит нам, что эта часть здания когда-то была гостиницей, соединѐнной с

аэропортом посредством туннеля, а эта комната однажды была танцевальным залом.

В очередной раз, слова не имеют значения для нас, но он похоже не замечает.

- Это временное место, разумеется. Когда решите, чем будете заниматься, мы поселим вас

куда-нибудь ещѐ, либо в этом здании, либо в каком-нибудь другом.

- Зои убедится, чтобы о вас позаботились, говорит он. - Я вернусь завтра утром, чтобы

посмотреть как вы устроились.

Я оглядываюсь на Тобиаса, который ходит взад-вперѐд перед окнами, грызя ногти.

Никогда не замечала за ним этой привычки. Может, он никогда не был так раздражѐн, чтобы делать это. Я могла бы остаться и позаботиться о нѐм, но мне нужны ответы о моей

матери, и я не намерена больше ждать. Я уверенна, Тобиас, в отличии от остальных, меня

поймѐт. Я иду за Дэвидом к переходу. Выйдя из комнаты он облокачивается на стену и

почесывает свою шею сзади.

- Привет, говорю я. - Я Трис. Мне кажется вы знали мою мать. Он слегка подскакивает, но

в итоге улыбается мне. Я скрещиваю руки. Чувствую себе так же, как и когда Питер

жестоко стянул с меня полотенце во время Посвящения: беззащитной, смущѐнной и злой.

Может и нечестно спрашивать всѐ у Дэвида, но ничего не могу с собой поделать. Он