Дивергент

- В тебе говорит Отречение, говорит Амар. - Это заставляет тебя ненавидеть это место.

Могу сказать

- Во мне говорит много вещей.

- Это как раз то, что я заметил так же в Четыре. Из Отречения выходят глубоко серьезные

люди. Люди, которые автоматически видят вещи, как нужно, говорит он.

124

- Я заметил, что когда люди переходят в Бесстрашие, они меняются в каком то роде так

же. Эрудиты, переходящие в Бесстрашие становятся жестокими и бесчеловечными.

Искренние переходящие в Бесстрашие, как правило, становятся громогласными,

ищущими драки и адреналино-зависимыми. А когда Отреченные переходят в Бесстрашие

они становятся . . . Я не знаю, солдатами, полагаю. Революционерами.

- Это то, кем он мог быть, если бы доверял себе больше, добавляет он.

- Если бы Четыре так не досаждала неуверенностью в себе, черт, он был бы еще одним

лидером, я полагаю. Я всегда так думал.

- Я думаю, ты прав, говорю я. - Когда он за кем-то следует, то непременно попадает в

неприятности. Как в случае с Нитой. Или Эвелин.

А что насчет тебя? - я спрашиваю себя. Ты тоже хочешь сделать из него последователя.

Нет, не хочу, сказала я себе, но я не уверена, что смогу в это поверить.

Амар кивает.

Образы периферии продолжают оживать внутри меня, как икота. Я представляю, как, будучи ребенком, моя мама сидела на корточках в одном из этих навесов, хваталась за

оружие, потому что это единственная защита, задыхалась от дыма, чтобы согреться зимой.

Я не знаю, почему она так хотела покинуть это место после того, как ее спасли. Она

абсорбировалась корпусом, а затем работала на его благо всю оставшуюся жизнь. Забыла

ли она о том, откуда она родом?

Она не могла. Она в течение всей своей жизни пыталась помочь афракционерам. Может

это и не из-за исполнения своих обязанностей как одной из Отречения - может быть, это

из-за желания помочь людям, таким же, как те, которых она оставила.

Внезапно мне уже не хочется думать о ней, или этом месте, или о том, что я увидела здесь.

Я хватаюсь за первую мысль, которая приходит мне на ум, чтобы отвлечься.

- Так вы с Тобиасом были близкими друзьями?

- А у него вообще есть хорошие друзья? - Амар качает головой. - Хотя я дал ему

прозвище. Я видел, как он смотрел в лицо своим страхам и видел, как много у него было

проблем, и я подумал, что он мог бы начать новую жизнь, и поэтому стал звать его

"Четыре". Но нет, не скажу, что мы были хорошими друзьями. Не такими хорошими, как

хотелось бы.

Амар прислоняет свою голову к стене и закрывает глаза. Лѐгкая улыбка касается его губ.

- Ох - говорю я - Ты ... любил его?

- Почему ты спрашиваешь?

Я поживаю плечами

- Просто ты так говоришь о нѐм.

- Я не люблю его больше, если это то, о чѐм ты спрашиваешь. Но да, в своѐ время, но было

ясно, что он не отвечает моим чувствам, так что я отступил. - сказал Амар - Я бы хотел, что бы ты ничего не говорила.

- Тобиасу? Конечно я не скажу.

- Нет, я имею в виду, что бы ты ничего никому не говорила. И я не говорю о просто любви

к Тобиасу.

Он смотрит на затылок Джорджа, теперь заметный, над сократившейся кучей

оборудования.

Я поднимаю бровь. Я не удивлена, что он и Джордж притягиваются друг к другу. Они оба

Дивергенты, которые должны были подделать собственные смерти, что бы выжить. Оба

потусторонние в незнакомом мире.

- Ты должна понять - говорит Амар - Бюро одержимо продолжением рода, с передачей

генов. И Джордж и я оба ГЧ, так что любая запутанная ситуация, при которой не будет

произведѐн сильный генетический код... Это не поощряется, вот и всѐ.

-А - я киваю - не волнуйся на счѐт меня. Я не одержима созданием сильных генов - Я

криво улыбаюсь

125

- Спасибо, - сказал он.

Несколько секунд мы сидим тихо, наблюдая за руинами, которые превратились в одно

размытое пятно, когда грузовик набрал скорость.

- Думаю, ты подходишь Четыре, ты в курсе? - сказал он.

Я уставилась на свои руки, скрутившиеся у меня на коленях. Мне не хочется объяснять

ему, что мы находимся на грани разрыва, я его не знаю, и даже если бы знала, то не стала

бы разговаривать об этом с ним. Все, что я умудряюсь сказать это - О?

- Да. Я вижу, что ты привнесла в него. Ты не понимаешь этого, потому что никогда не

сталкивалась с этим, но Четыре без тебя совсем другой человек. Он . . . зацикленный, взрывной, неуверенный. . .

- Зацикленный?

- Как по-другому можно назвать человека, который постоянно проходит через свой

пейзаж страха?

- Я не знаю... непреклонным, я медлю, храбрым.

- Да, конечно. Но также и немного сумасшедшим, правда? Я имею ввиду, большинство

Бесстрашных, скорее прыгнут в пропасть, чем будут продолжать проходить свой пейзаж

страха. Есть храбрость, а есть мазохизм, и грань между ними слегка туманна.

- Я весьма знакома с гранями, говорю я.

- Я знаю, ухмыляется Амар. - В любом случае, все, о чем я говорю, это то, что всегда, когда ты смешиваешь двух разных людей друг с другом, у тебя будут проблемы, но я

вижу, что в вашем случае ребята это того стоит, это все.

Я морщу нос - Смешивать людей друг с другом, да?

Амар сжимает ладони и отводит их то назад то вперед, чтобы проиллюстрировать это. Я

смеюсь, но не могу игнорировать болезненное ощущения в груди.