Диверсант

Получку мне приносила раз в месяц женщина-соседка, ей же я отдавал докладные записки Круглову (с непременным условием: по прочтении — сжечь!). Писал чепуху. О том, что понятно обоим, ни слова, только вскользь, да и этого достаточно. УСР-34 гремело на всю республику и многие области, передовым опытом заинтересоваться бы Москве, но из столицы — ни одной комиссии, что укрепляло меня в подозрениях. Не было и случая, чтоб какой-нибудь главк или областной отдел выразил недовольство работой Круглова. А тот мрачнел с каждым днем, стал попивать. Что подвластное ему управление — отлично работающая фикция, что все документы — подложные, он уже не скрывал от меня, лишь однажды с горечью вымолвив:

— Хоть бы одно государственное предприятие работало так, как я… Ни одной рекламации, ни одной жалобы…

Он открыл счет в банке, лопатой греб деньги оттуда, но и возвращал с избытком. И люди у него ходили сытыми и все при деле.

Я же, нравственно падая, рассадил своих Любарок по всему городу, они-то и донесли мне сведения чрезвычайной важности. Желая во всем походить на госучреждение, Круглов вознамерился награждать путевками на юг своих сотрудников и скупил у ворюги профорга одного завода эти самые путевки. Поднялся было скандал — а потом наступило затишье.

Но к УСР-34 уже подкатывались морские волны, и никакой забор не встанет перед ними дамбою.

В общежитии техникума легкой промышленности готовились к наплыву детей, решено было открыть в мае летний городской пионерский лагерь. Но неожиданно на пустующих койках разлеглись парни военно-физкультурного вида. Спортобщество «Динамо» приняло на свое попечение сельских силачей, почему-то прибывших из глубинки не на подводах, а в девяти купе московского поезда. Что оружие у них есть или в скором времени будет — сомнений не было, кого-то сильно напугали автоматы «ППС» на КПП. У страха глаза велики. На все УСР-34 — 29 стволов, только для караульно-дежурной службы. Страх передался всем, проник через забор. «Пора», — написал я на клочке бумаги и отправил послание Круглову. «Куда?» — ответил он так же лаконично на мое предложение удариться в бега. Вопрос этот тревожил и меня своей безысходностью и безответностью.

Со слов Феди, штурм «антисоветского воинского формирования» начнется со дня на день, ждут подкрепления из Львова, поэтому я исчез, не заходя на Фестивальную.

Вновь передо мною — неизвестность, слегка потертый, но приличный костюмчик, документы для скорой проверки и пролетающие телеграфные столбы. Да адресочек тоже сбежавшего Феди. И совесть точила, грызла: можно было ведь спасти Круглова!

Глава 48

А потянуло его все-таки в школу! — Старая как мир проблема: есть чем, есть кого, нет где.

Начало всех начал — это Москва, туда я и пробирался. Полковник Богатырев, ярый ненавистник всех теорий, так объяснял мне происхождение столицы СССР. Будто бы какая-то бесприютная шайка (то есть воров — на языке той эпохи) уперлась в речушку, лошади при виде чистой воды и уютного берега заржали, что было хорошим признаком, и воры, переглянувшись, дружно соскочили с коняг, дружно помочились; время было вечернее, лягушки заквакали, отсюда и «ква» в названии поселения, а уж из каких филологических бездн вылезло «мос» — не наше, как говорится, собачье дело.

С двумя пересадками добравшись до Киева, приодевшись под коренного москвича, я влился в столичный люд, не представляя, зачем мне эта Москва. Искать Алешу бессмысленно, я верил в его живучесть, но полагал, что потомок семьи Бобриковых давно уж в Западной Европе и его холят и нежат уцелевшие сородичи. Для Алеши покинуть Россию — безболезненно, он — побег или листочек на генеалогическом дереве, а дерево можно целиком пересадить. Я же — семечко, зерно, которое вдали от России любой склюет или швырнет в кормушку для лошадей.

Жить в Москве было негде, показываться на глаза Вите было стыдно, поезд пришел рано утром, я благополучно проскользнул мимо рыскающих глаз и поперся по Садовой. Шум оглушал. Было жарко. Когда оказался в Каретном ряду, всплыли в памяти все вытащенные из справочника телефоны, я даже хотел было заглянуть к той, которую «барал» всезнающий Додик, но постеснялся. Зато — прыг-скок, с ветки на ветку — прилетела ко мне фраза из автобиографии майора Филатова Леонида Михайловича: «…в настоящее время жена моя преподает физику в школе № 626 Кировского района города Москвы».