Диверсант из рода Нетшиных (СИ)

Кое-кто в Полоцке удивлялся, в том числе и людно, зачем молодому боярину такая обуза, — вон, мол, сколько заневестившихся девушек-красавиц все глаза проглядели в ожидании сватов от знатного жениха! Да только как-то вот не мыслил себя с малолетства Терентьевич мимо княжича Федора и его судьбы, да и проявленная во время сражения в замке отвага Бируте явно произвела на него известное впечатление. Впрочем, что-то загадывать тут было рано, оставим события между этой парой идти своим чередом.

Андрей же почти сразу по заселении на заимку вспомнил из ранее читанного про одного из родоначальников, скажем так, трубадуров Южной Франции — те же примерно времена, те же, не надо придираться! — герцога Вильгельма IXАквитанского,который вроде как на своем щите поместил портрет любовницы и надпись: «По собственному желанию ношу ее на себе во время битвы, как она носит меня на себе в постели».До постели-то пока, впрочем, не доходило, хотя и пыталась Вайва несколько раз уговорить мужа своего богоданного повторить, пусть и в несколько иной форме то, что совершилось с ними вечером после жемайтского свадебного обряда. Но Внуков подсчитал, что жена его находиласьпри заезде на заимку на шестом месяце беременности, теперь всяко на седьмом, и как он помнил, в «прошлой» жизни «тамошней» супруге егоГалине при этом сроке чересчур, назовем их так, близкие контакты доктора в достаточно строгой форме уже запрещали.Вдобавок к тому — ну никак не мог поверить и осознать окончательно Андрей, что вот эта вот тринадцатилетняя сопля (как говорили в детстве про малолетних девочек у них во дворе многоэтажки в мальчуковой компании) мало того, что полагает его, тридцатилетнего по факту мужика своим венчанным мужем, так и носит дитя от него! Ну, пусть и не от него, конечно, но при всей своей неземной абсолютно и совсем не подростковой, а серьезной, взрослой влюбленности в Варвару-Вайву — настоящей любовью Внуков свое чувство называться пока все же остерегался — как исполнять в предложенных судьбой обстоятельствах супружеский долг... Пока Андрей представлял себе этослабо.Другое дело, несколько иного рода, менее интимного (хотя в чем-то, может, и поболее!) характера касания и прикосновения, ставшими повседневно-обыденными, и в то же время пугающе праздничными даже в казалось бы повседневной обыденности. Так, приблизительно раз в три дня молодые отправлялись в баню — Вайве очень полюбились эти процедуры. Топили печку, исполненную по-черному, — Андрей порывался было поначалу переделать под белый выход дыма, да оставил, как есть. — на первый пар шли княжич с женой, следом в мыльную заходили Данило с Бируте, затем уже парились из оставших на заимке, кто хотел.Так вот своей наготы перед мужем Вайва нисколько не стеснялась, разве что все еще привыкала и не могла привыкнутьникак к обновляющемуся день за днем телу, такому для Андрея уже родному и милому, и надо сказать, беременностью совершенно не испорченному, как иногда случается.Причем если любовь жемайтки была еще по-юношески яркой и самоотверженной, как учила уже матушка, то Внуков испытывал совершенно иные, куда более взрослые чувства, осознавая иногда, что относится к жене не как к любимой женщине, а как к дочери. После бани обычно вели долгие разговоры — обо всем и ни о чем одновременно, что-то друг другу рассказывая даже из заветного, потаенного.Андрейкак-торазпостарался улучить подходящий момент и в несколько запутанной и туманной форме, конечно, объяснить любимой, что неведомым образом прибыл в их краяиз совершенно других времен и «вселился», что ли, в тело погибшего Федора, но Варвара-Вайва, послушав его полусвязную речь минут десять, вмиг все решила и объяснила просто и по-своему — женская логика в действии:— Не тревожься, любый, все хорошо, я все сразу поняла, как увидела тебя в замке. Да, тебя убили немцы на полевом стане. Но кто-то — не знаю, были ли то наши боги, жемайтские, или ваши, кривичские, или вообще твой Христос — подумал, что нашу с тобой семью и нашу любовь разрушать нельзя. И потому и вернул тебя обратно с небес на землю. Иначе, кто будет воспитывать и растить нашего с тобой сына, который, я знаю, будет таким же сильным и умным, как его отец! — Вайва при этих словах смешно сморщилась, словно собиралась чихнуть, и Андрей вдруг решил наплевать на все эти сложные объяснения всяческих заумных пространственно-временных континиумов — ну, раз боги, значит, боги, нечего тут заниматься ерундистикой. И свободно и легко рассмеялся. А жена его еще на несколько секунд хадумалась и негромко произнесла, посверкивая зелеными глазищами:— Знаешь, наверное, это был сам Перкунас. Дело в том, что наш брак к тому времени, как тебя убили, совершил только наш, жемайтский жрец. А в вашей крестной церкви твой дед Симеон повенчал нас только, почитай, через полгода. Так что не стал бы Христос вмешиваться, он меня за свою еще не считал. Да и эти злодеи-немцы, они ведь тоже святому кресту служат, так? — тут Внукову ничего не оставалось,кроме как подивиться только разумению своей нареченной..

Глава 15