Диверсантка (СИ)

Катрин назвала осколок Мальчиком. Она сама аккуратно вшила его в животик плюшевого медвежонка, с которым теперь почти не расставалась. Зато никаких проблем с наведением Молота Тора - так теперь она называла энергетический поток - Гондукк больше не испытывала. Артефакт продолжал лежать на своём постаменте в лаборатории, Катрин могла удаляться от него на любое расстояние. В нужное время, лишь палач из гестапо принимался за очередную жертву, она ловила энергетический луч, наводила на нужный объект и разносила его в щепы. Под удар могло попасть что угодно - Катрин с лёгкостью разваливала на камни укрепления полигона, сносила башни учебным танкам, заваливала траншеи, предназначенные для отработки боя в тесном пространстве. Но больше всего ей нравилось жечь, вызывать бурю пламени, не оставляющего после себя ничего, кроме горстки летучего пепла.

Последние дни на полигоне никто кроме неё не появлялся - матёрые разведчики из ваффен-СС начали побаиваться девочку, способную одним движением бровей снести или спалить вполне прочный на вид бетонный блокгауз.

Шлизвиг отметил и ещё одну перемену. Теперь работа с Тором не забирала у Гондукк все силы, как это случалось раньше. Она уже не падала в обмороки, не отлеживалась по два-три дня после каждого эксперимента. Лёгкая слабость на двадцать минут, вот и все последствия произведённой серии воздействий. Хотя сама Катрин говорила - очень мощные воздействия забирают много сил, и с этим ещё предстояло работать. Но в общем, к визиту начальства Бруно чувствовал себя подготовленным.

Наконец, состоялся приезд Генриха Гиммлера. Он прибыл утром, на одном автомобиле, без свиты и охраны. Сопровождал рейхсфюрера только Герман Гесс. На торжественном построении рейхсфюрер пожал руку коменданту полигона Шрёдеру, сказал несколько слов разведчикам и быстро проследовал в штабной блиндаж. Скоро по приказу коменданта вызвали Шлезвига.

- Я хочу познакомиться с нашей уникальной диверсанткой, - сказал Гиммлер. - И посмотреть, на что она способна. Отчёты я читал, покажите теперь всё это в натуральном виде.

Катрин впервые так близко видела всесильного главу СС. Она была поражена. Рейхсфюрер более всего походил на деревенского учителя, по ошибке надевшего эсэсовскую форму. Спокойное, бледное лицо, круглые очки, тихий голос. Казалось, сейчас он скажет: «Ну что ж, переходим к следующей теме. Что я задавал вам на сегодня?»

Но сказал главный эсэсовец совершенно другое:

- Я читал в отчётах, как вы, фройляйн, расправляетесь с лобовой бронёй наших танков. Вы действительно готовы сейчас проделать в шестисантиметровой стали отверстие, равное попаданию противотанкового снаряда?

- Так точно, рейхсфюрер! - вытянулась Катрин. Общение с солдатами не прошло для неё даром.

- Ну-ну, очаровательной девушке можно отвечать не столь официально, - усмехнулся Гиммлер. Давай, я буду для тебя просто дядюшкой Генрихом. Согласна? Прекрасно. - Он повернулся к подчинённым и мягкие нотки в голосе моментально исчезли. - Расположите щиты на разном удалении. Девочка будет рядом со мной, я хочу видеть, как это происходит.

К обеду соорудили три щита на расстоянии ста, трёхсот и восьмисот метров. Для наблюдения заранее оборудовали безопасный наблюдательный пункт. Гиммлер смотрел в бинокль, Катрин находилась рядом. Близость этого великого человека наполняла её и гордостью, и робостью одновременно.

По команде Катрин сосредоточилась. В пыточной потекла кровь, зашёлся криком в опытных руках обершарфюрера Коха еврей, приготовленный для эксперимента. Кристалл засветился чистым бирюзовым светом. А в двух километрах от лаборатории, на полигоне Катрин почувствовала знакомое чувство переполнения энергией - необычайную лёгкость в теле и небывалый прилив сил. Будто крылья выросли за спиной - стоит чуть-чуть оттолкнуться от земли и она взлетит! Воспарит над этими горами, буковыми рощами и зарослями ельника, журчащими ручьями. Над полигоном, копошащимися людьми в комбинезонах защитного цвета, блиндажом - над всем миром!

У первого щита мелькнуло сизое облачко, а следом негромко треснул разряд, проделавший в плите отверстие, сравнимое с попаданием снаряда калибра 122 миллиметра.

- Дальше, - спокойно проговорил Гиммлер, не отрываясь от бинокля.

Второй щит - трах! - оплавленная дыра. Третий - то же самое. Рейхсфюрер застыл, приникнув к оптике. Такого он ещё не видел. И тут Катрин слегка созорничала.

- А хотите, дядюшка Генрих, можно и так.

Третий, самый дальний щит начал на глазах разогреваться. От брони повалил пар, металл начал наливаться малиновым цветом, по краю щита потекла струйка расплавленного металла. Ещё немного, и толстенный кусок брони начнёт сворачиваться и оплывать, словно кусок картона, брошенный в камин.

- Довольно, - резко приказал Гиммлер. - Обсудим ситуацию позже. Но я доволен тобой, девочка. Тебя ждёт великое будущее истинной валькирии!