Диверсанты из инкубатора

Он нагнулся, вынул коробку из-под обуви и поставил ее на стойку. Она доверху была заполнена адаптерами для «сименсов», «нокий», «панасоников», «самсунгов»… Бармен указал на полочку возле таксофона, изобразил пальцами: «Иди туда». И еще один жест: он повел носом, как собака, мол, ищи там розетку. И последний жест, адресованный клиенту: бармен ткнул в его сторону двумя пальцами: «Воткнешь адаптер в розетку».

Полночь. Михей выпил три чашки кофе. Не съел ни крошки. Бармен поглядывал на него недружелюбно: «Что-нибудь будешь заказывать или будешь дремать над пустой чашкой?» Четвертая порция кофе называлась «Со вздохом и легкой усмешкой».

– За счет заведения. – Эти слова бармен присовокупил к своим ужимкам.

Без четверти час мобильник Михея ожил. Он глянул на экран. Высветившийся номер ему не был знаком. Он нажал на клавишу ответа:

– Да?

– Ты уже в Венеции?

– Да.

– Узнал?

– Да. Где Дикарка?

– Тебя дожидается. Как только мы встретимся, я отпущу ее. На растерзание полицейским.

– Где встречаемся?

Кунявский назвал место.

Наймушин не сдержался.

– Почему ты не убил меня? – Он стукнул кулаком по стойке и приподнялся над ней. – Почему ты не убил меня, сука?!

– Всему свое время. Пока, Михей.

Глава 31 Куратор

1

Система названий венецианских улиц, переулков и площадей отличается от других итальянских городов. Главные каналы называются «канале», а остальные – «рио». Если «рио» засыпали, он превращается в «рио-терра». То есть в реку, засыпанную землей, в грязь, одним словом.

Матвеев еще лет пять или шесть назад подумал о том, что если изучать итальянский язык именно с этих доступных слов, то дело пойдет на лад даже у героев фильма «Тупой, еще тупее».

Он прямиком отправился к небольшой тупиковой улочке. Ему пришлось преодолеть крошечный переулок, соединяющий две улицы, одна из которых проходила прямо под зданием и здорово смахивала на недостроенный тоннель, который по ошибке посчитали достроенным и пустили по этому пути грузовой состав.

Дома мелькали у него перед глазами, но он не боялся заблудиться. В Венеции введена сквозная нумерация. Например, у кафе, где генерал Бурцев назначил встречу, был адрес с четырехзначным номером. Да еще таблички-указатели на каждом углу. Они предлагали Матвееву пройти к площади Сан-Марко, подобраться к мосту Риальто, а также осторожно приблизиться к железнодорожному вокзалу и площади Рома. Но путь его лежал в тупик.

Он заранее представлял себе этот гадюшник на окраине Венеции. Чахлые дети играют в футбол. За ними из окон наблюдают их вялые родители и видят в каждом Кака, Дуду, бабу Адама. Дворы тут называются кортами – corte, и редко соответствуют размерам теннисных площадок, порой они на порядок меньше.

Он уперся в вывеску «Бистро» и вошел внутрь. Огляделся. Тут, равно как и в хорватском «Валентине», можно было говорить на любые темы. Тут гремела музыка. Из колонок звучал голос короля итальянского рок-н-ролла Зуккеро. Матвеев предчувствовал, что придется не говорить, а подпевать.

Оглядевшись, увидел Бурцева, сидевшего за дальним столиком.

Полковник знал немало случаев, когда высшие руководители разведок инкогнито прибывали в ту или иную страну для конфиденциальных встреч, на отдых, а также для прямого руководства секретной операцией. Но увидеть Бурцева в венецианском кафе для него было… смешно. Матвеев едва не заржал. И едва удержался от радостного восклицания: «Привет, генерал! Ты что, ударился в запой, как Женька Тартаков? Ты хоть знаешь, где ты сейчас? В Венеции? А мне кажется, я в Париже, и не русский я вовсе, а корсиканец».

Матвееву показалось, генерал не впервые в этом кафе. Точнее, ему привычна обстановка дешевой забегаловки, впору одежда класса секонд-хенд: вельветовая рубашка фиалкового цвета с открытым воротом и закатанными рукавами, светлые штаны. В руках он держал меню. Матвеев не мог сдержать эмоций, потому что вдруг остро почувствовал: его долго водили за нос, но он не смог уловить чего-то важного. И с ходу поинтересовался, не досье ли это на членов преступной группировки и агентов российской разведки.

– Что будешь пить, есть? – поинтересовался генерал.

– Коньяк, салями, – нашелся Матвеев.

Бурцев подозвал официанта и сделал заказ. Когда им принесли мутное пойло с омерзительным запахом и мелко нарезанную вареную колбасу, Матвееву расхотелось пить и есть. Но генерал не брезговал ничем. Он опрокинул в рот стопку, а Матвеев смотрел на него так, будто он осушил флакон с шампунем и у него изо рта поперла пена.

– Какие у тебя есть соображения по этому делу? – спросил он.

Соображения лежали у него в кармане. Матвееву выдалась бессонная ночь. Он провел ее за столом в гостинице. Перед ним лежали несколько чистых листов бумаги, ручка. Свои ночные творения он передал генералу. Тот водрузил на нос очки в тонкой оправе типа «лекторша» и углубился в чтение. Поднял на Матвеева глаза, когда прочитал: «Инкубаторские» – не свидетели проекта военной разведки, они его детище, продукция, наглядное пособие».

– Это что, эпиграф?

– Типа того, – пожал Матвеев плечами, а глазами показал: «Ты дальше читай».