Диверсанты Судоплатова. Из Погранвойск в Спецназ

Неизвестно, как бы сложилась дальнейшая судьба Чепцова, но вновь формируемые разведывательно-диверсионные отряды НКВД остро нуждались в саперах. Высокое начальство дало разрешение на отбор курсантов, проучившихся не менее пяти месяцев.

Обещали присвоить «младшего лейтенанта». Да и служба в спецотрядах НКВД, формируемых для действий во вражеском тылу, привлекала молодежь романтикой. Однако брали далеко не всех желающих, тщательно проверяли анкеты и личность добровольцев.

Олег Чепцов по всем показателям подошел. Тем более имел за плечами полдесятка прыжков с парашютом в институтском аэроклубе и немного знал немецкий язык.

– Такой нам подойдет, – сразу заявил Журавлев.

Но родное училище, выдав будущему диверсанту-парашютисту новое обмундирование, сапоги и вороненый пистолет «ТТ» с запасной обоймой, жестоко обидело курсанта. Вместо обещанного «лейтенанта» Олегу присвоили сержантское звание. Хотя некоторые добровольцы получили лейтенантские «кубари».

Чепцов пошел разбираться в отдел кадров, однако нарвался на неприятный разговор. Майор-кадровик из фронтовиков с ампутированной кистью руки заявил:

– А ты чего ожидал? Летчиков и то после училища сержантами на фронт отправляют, «кубари» они в боях зарабатывают. Ты не воевал, опыта не имеешь и вообще… недоучка. Ни сапером, ни инженером не стал, кинулся на первый зов, как муха на говно.

– Я воевать ухожу, – возмущенно возразил Олег. – А вы меня с говном сравниваете.

Майор понял, что переборщил, и постарался успокоить парня:

– Извини, старина, погорячился. Молодец, что от войны не бежишь. Офицерские «кубики» ты обязательно получишь, а пока старшим сержантом походишь. Хорошее звание, помощник командира взвода.

Поэтому Олег чувствовал себя обиженным и легко срывался на ссоры, что не прибавляло ему авторитета. «Грамотный шибко, вот и выделывается», – говорили про него остальные бойцы.

Между тем, пока Николай Мальцев лежал в санчасти и встречался по вечерам с Зоей Бородиной, произошло несколько событий.

Капитан Журавлев встретился с командиром отряда «Сталинцы» Ильей Бажаном и лейтенантом Андреем Зиняковым. Собственно, отряда как такого уже не было. В лесу, в наскоро вырытых землянках, отсиживались три десятка уцелевших партизан, несколько женщин и детей. Боеприпасов почти не осталось, люди голодали, общий настрой был подавленный.

Когда Бажан, не отошедший от гибели жены и многих близких ему людей, стал дрожащим голосом рассказывать о разгроме отряда, капитан сразу его перебил:

– Ты где таких слов нахватался? Разгром и прочее… У писателя товарища Фадеева? Так он, напротив, к борьбе призывал. Чего голова трясется, контужены, что ли, Илья Карпович?

– Мина рядом рванула.

– Так тебе лечиться надо.

– Я отряд не могу бросить.

– А это что за лейтенант рядом с тобой?

– Мой помощник, Андрей Зиняков, – растерянно отозвался Бажан.

– Такой должности не предусмотрено. Он кто? Начштаба, комиссар или ординарец?

– Ну… вроде начштаба.

– Справляется со своими обязанностями?

– Вполне. Грамотный, смелый командир.

– Так чего ты переживаешь? Лечись и назначай временным командиром отряда товарища Зинякова.

Журавлев и Кондратьев через особиста Авдеева и его агентуру прекрасно знали обстановку в отряде «Сталинцы». Им было известно, что от настоящего разгрома остатки отряда спасли энергичные действия лейтенанта Зинякова. Капитан Журавлев брал быка за рога: требовалось срочно убирать вялого, потерявшего всякую инициативу Илью Бажана и помочь лейтенанту.

– У нас в санчасти и полечишься. Такого заслуженного человека мы потерять не имеем права.

– Нет, мне отрядом командовать надо, – упрямился «Карп Иваныч». – Перед райкомом партии ответ держать.

Разговор с Бажаном был продуман заранее. Вмешался особист Авдеев. Он ронял короткие жесткие фразы, от которых Илья Бажан почувствовал себя совсем неуютно:

– Вам не только перед райкомом отвечать. Бездействие погубило отряд. Вы распустили людей: пьянство, связь с полицаями. Погибло более ста партизан, женщины, дети. Пахнет трибуналом. Если бы не контузия, я мог бы арестовать вас немедленно.

Переговоры закончились тем, что Илья Бажан написал приказ о назначении лейтенанта Зинякова Андрея Викторовича временно исполняющим обязанности командира отряда «Сталинцы» в связи с необходимостью лечения.

Приказ готовился здесь же, на месте встречи. Бажан, опытный хозяйственник и партиец, обдумывал каждое слово, опасаясь будущей ответственности. Опасаться было чего. Он был назначен командиром партизанского отряда районным комитетом партии по согласованию с обкомом. Порученное задание он провалил. Отряд не сыграл никакой роли в борьбе с немцами, и Бажан лихорадочно искал выход из сложившегося положения.

Журавлев его успокаивал:

– Полечишься, придешь в себя, а товарищ Зиняков будет решать все дела по укреплению отряда.

– Временно, – тут же вставил Бажан.

– Не цепляйся ты за слова, – не выдержал особист Авдеев. – Наворотил дел, сколько людей погибло. Спасибо скажи, что камень с шеи снимаем. Нам недолго с подпольным обкомом связаться. Тогда с тебя спросят уже по-другому.