Диверсия в монастыре, aka Монастырский источник

Вероника хорошо помнила этот процесс - по соцсетям и рассказам Наума. Сама она тогда уезжала для очередного расследования в Новгород. Обвинение выглядело притянутым за уши, "случайность" обнаружения дисков с детской порнографией в сейфе на работе у владельца сети автомагазинов была более чем сомнительна, и Науму удалось на суде вызвать на откровенность "потерпевшую" - 16-летнюю воспитанницу интерната, напористую развязную девицу, которой на вид можно было дать не 16, а все 20 лет. Она поначалу пыталась строить из себя жертву бесстыдного искусителя. Иногда нимфетка начинала почти дословно цитировать то Роберту Олден из "Американской трагедии", то Лолиту из романа Набокова. Отдав должное начитанности и хорошей памяти девушки, Гершвин все же убедил ее говорить по существу, а не цитировать классику мировой литературы. Поломавшись для вида, девушка призналась. Она подрабатывала в офисе после школы, курьером. Увидев, что хозяин - "староватый уже, но симпотный дядька" - с интересом на неё поглядывает, стала охотно улыбаться ему в ответ. Своих родителей она не помнила, вся жизнь прошла в казённых детских учреждениях, а впереди светили рабочая специальность и в лучшем случае - комната в коммунальной квартире где-нибудь на задворках Трезво оценив свои возможности, неглупая и цепкая Ирочка решила воспользоваться эффектной взрослой внешностью и "подцепить себе папика", чтобы обеспечить себе высшее образование, собственную квартиру и нормальную работу. На личном фронте она уже имела немалый опыт и соблазнить хозяина смогла легко. Она убедила хозяина, что ей уже 19 лет, а он не удосужился проверить личное дело аппетитной и раскованной красавицы. "И если бы не этот ..., - тычок наманикюренным пальчиком в сторону Ольминского и угрожающий щелчок пузыря из жвачки, - нас не накрыл и ... не начал, все было бы шоколадно. И про видосы я ваще без понятия, кто их настрогал-то, только Стефочке они за фигом не надо, он на продаже тачил нехило бабло косил, ему незачем порнухой торговать! Пусть в фирме поищут, какой х... у хозяина в кабинете "глазок" втыкнул!".

В зале возмущённо загудели. Судья укоризненно покачала головой и пробормотала: "Ну, если ТАК на вуз зарабатывать...". Ира это услышала. "А че, ваша честь? - ответила она. - Вы вот в люди вышли, а я че, хуже? Я че, должна всю жизу торговать картошкой на морозе или метро мыть? У меня папы с мамой нет, некому в унив пристроить и пирожки домашние с собой давать. А я тоже в люди хочу! Я человек, не хуже некоторых! Как умею, так и пробиваюсь!"

Жена Вильского, Анна, на судах хранила мину обманутой и оскорблённой в лучших чувствах добродетельной дамы. "Долли Облонская, да и только", - комментировал Наум, рассказывая о судебных заседаниях.

Однако, когда Стефан заработал судимость, условный срок и поражение в правах на пять лет и отбыл в Тосно, Анна тут же деловито принялась распоряжаться бизнесом и имуществом мужа. В первую очередь она уволила бессменную секретаршу Стефана - невзрачную, но толковую и исполнительную Инну Васильевну, а на ее место посадила юного франтоватого парнишку. И вскоре он поселился в роскошных апартаментах "добродетельной и оскорблённой до глубины души" дамы.

- Именно показания Вадима Ольминского были ключевыми в деле Вильского, - продолжал Корнеев, - он ими едва не утопил бывшего хозяина на суде. И вот что странно, Вероника Викторовна, - следователь прочитал несколько строчек в письме из Петербурга, - Ольминского взяли на работу явно с подачи Анны Вильской, и тут же у Стефана в сейфе стали диски какие-то появляться, а потом хозяина и подавно взяли под стражу... И Вадим Аркадьевич в Питере был, как раньше сказали бы, "летуном" - работы менял, как перчатки, нигде дольше года не задерживался, и все - мелкие, незначительные должности, а квартиру на улице Пестеля купил! Вы не в курсе, сколько она стоит?

- Провизору в аптеке или кассиру "Дикси" - не по карману, - скупо усмехнулась Вероника. - Возможно, на эти работы он устраивался, чтобы создать ширму для своей настоящей деятельности, возможно, не одобряемой Уголовным Кодексом. И не брезговал никакими "подработками" щекотливого характера. Если Анна Вильская заплатила ему, он бы не отказался поработать заказным свидетелем. А может даже и подложить что-нибудь в сейф хозяину и установить в кабинете скрытую видеокамеру.

Корнеев кивнул. Ему понравилось, что к этому выводу они с Орловой пришли почти одновременно, не сговариваясь.

- Конечно, мы ещё проверим этот эпизод из его жизни, - сказал следователь. - А что вам говорил Наум Моисеевич о своей встрече с Ольминским в Синеозерске и о дальнейших планах?