Диверсия в монастыре, aka Монастырский источник

Цепкий взгляд. Вот что ей показалось странным в облике профессора. Совсем как у Витиных "безопасников", прибывших сегодня утром в Синеозерск. Профессионалы своего дела, опытные специалисты по разрешению деликатных ситуаций, исполнители тонкой работы. Вроде тех, кто в прошлом году сжёг "Релакс", позаботившись о том, чтобы при пожаре никто не пострадал. Они же помогали полиции выслеживать и загонять в ловушку "мистера Онима". Наверное, такие мастера служат не только у Вити. И профессионалу такого уровня могут поручить распространить в городе вирус в праздник в расчёте на то, что многие из гостей города уедут уже заражёнными и распространят болезнь дома. Ужасная волна прокатилась бы, наверное, даже за пределами государства. Но заказчику и исполнителю плевать на потери. Кто-то хочет дискредитировать перед выборами Ивана Игнатьевича. А может есть и другое "планов громадье". И профессионал с бесстрастным лицом и цепким взглядом ждёт отмашки, чтобы выполнить свою работу - чисто, аккуратно, без эмоций... Ничего личного. Только работа. "Жесть... Это он не разведку ли делал в тот день? Мы ведь его как раз возле источника повстречали. Место присматривал, где лучше выпустить вирус?.."

- Девушки, ваша группа уже заходит, - поторопила смотрительница Веронику и Тасю.

Предъявив свои билеты, они вошли в калитку и оказались перед совсем маленьким домиком - ненамного больше деревянной избушки под каменным чехлом на Петровской набережной, где жил Пётр Первый во время строительства города.

- Ох, ты, - вполголоса сказала Тася, - Вероничка, ты посмотри, ну и домишко. Я в путеводителе читала, какой он маленький, но не думала, что настолько.

- Грэи жили очень бедно, - пояснила Ника, - и это было их первое собственное жилье, оказавшееся им по средствам.

*

"Видно, неплохо зарабатывают питерские фармацевты, если могут купить себе "Брабус", снимать на неделю люкс в "Синеозерск-отеле" и тратить бешеные тысячи на обед в Залесском, - думал следователь Корнеев, опрашивая Леонида Лапина. Тридцатилетний старший менеджер-консультант фармацевтической компании "Фарма-Нева" явился вслед за Дмитрием Яниным, небрежно запарковав свой джип рядом с "Тавриями", "Ладами" и корейскими "глазастиками" на парковке для посетителей возле суда-ЗАГСа-прокуратуры. "Форсит, гражданин, - думал майор Перов, - от гостиницы до нас быстрее пешком добраться, чем на таком бомбовозе по нашим улочкам пихаться. Или это просто манера такая - ни шагу без машины? Интересно, в туалет он пешком ходит или тоже на машине катит?". Холеный, благоухающий, как склад апельсинов, Лапин щеголял в белоснежных джинсах, щедро усеянных стразами, серебристой водолазке и пронзительно-синей ветровке из какого-то сверкающего и шуршащего тонкого материала. Входя в кабинет, он сунул в карман бальзам для губ.

Перов сразу вспомнил анекдот, над которым они с ребятами недавно хохотали в курилке: "Пойдём от противного, - сказал математик физику, и они отошли от историка в розовой рубашке".

Конечно, в Питере все возможно, удивляться там уже разучились, и где-нибудь на Невском на такого фуфыря никто и не засмотрится - в стразах, с помадой, в блестящей куртке. Но в Синеозерске это было непривычно.

Лапин мимоходом задержался у шкафа, бросив взгляд на себя в стеклянную дверцу. Вторая створка была закрыта фанерой. Корнеев никак не мог выкроить время, чтобы вставить стекло. Створку ещё в прошлом году разбил какой-то барбос, который, услышав, что ему грозит "червонец", попытался выброситься из окна. Парень оттолкнул конвойного, и тот врезался задницей в дверцу шкафа...

Лапин поправил ухоженные белокурые волосы и обмахнул платком предложенный стул. Перов с Корнеевым сразу впились глазами в его платок: тоже белый, похоже льняной, с принтом разведённого моста и Петропавловского шпиля в уголке.

С сомнением взглянув сначала на стул, потом - на свои ослепительные штаны, Лапин сел. Корнеев подумал, что вряд ли такой франт и чистюля воспользовался бы куском трубы, вздумай он с кем-то расправиться. Побоялся бы запачкать прикид или повредить отполированные ногти. Вот если бы Ольминский отравился цианидом, добавленным в бокал с пивом или был застрелен из снайперской винтовки с большого расстояния - это было бы скорее похоже на Лапина.

Хотя, на турбазе этот гламурный красавчик запросто ступил ослепительными ботинками в полосу прибоя, не думая, что может испортить обувь, и плескал водой в лицо так, что промочил спереди весь свитер из тонкой серебристой шерсти и безупречно уложенные волосы, и его даже не беспокоила ужасная для такого пижона перспектива оставить на одежде разводы прибрежного озёрного ила.