Диверсия высочайшего уровня

А что теперь? Депутат Сосна как-то раз навестил место, где взрослел. Все тот же самый двухэтажный дом постройки конца пятидесятых, не отремонтированный, разваливающийся. На втором этаже квартиры, на первом магазин «Овощи-Фрукты». Вход со стороны улицы. Даже вывеска сохранилась, хотя само заведение давно не работает, витрины заколочены досками. С конца семидесятых не изменилось ровным счетом ничего!

У клятых, ненавистных любому свидомому украинцу москалей в провинциальном городке жить сытнее, чем в Киеве. Москва – крупнейший город Европы. Тамошний народ не знает, куда бабки девать. В занюханном Туркменистане, где в советские времена дехкане на арыках горбатились, на газовые деньги строятся целые кварталы новых домов, с фонтанами и отделкой белым мрамором. Натуральным, твою же мать!

А хохлы все это время только своей незалежностью и гордились. На площадях скакали, на майданы собирались. Гражданскую войну в собственной стране разожгли. Путин такой, Путин сякой! Ла-ла-ла-ла…

Хотя нет. В/на Украине тоже кое-что строят. Депутат Сосна подумал, что он не прав, и с ненавистью посмотрел из окна вертолета на огромное здание. Он летел именно сюда, в культурно-деловой центр «Менора». Громадная махина, самое крупное строение в Днепропетровске. Ночью оно подсвечивалось снизу и возвышалось над городом как штаб оккупационной армии.

Депутата Сосну принял не сам хозяин, а его правая рука по фамилии Гольдберг. Невысокий, чурающийся публичности, очень толковый, возможно, самый умный человек в команде и даже во всем Днепропетровске. Он говорил тихим голосом, но люди слушали его очень внимательно, даже напряженно.

– Ты вышел на русских?

– Да.

– И что?

– Ноль без палочки. Зеро. – Депутат нервно передернул плечами и добавил: – Этот козел меня купить пытался.

Гольдберг скривил губы и осведомился:

– А чего же не продался?

– Я…

– Придурок, – спокойно констатировал Гольдберг.

Он хорошо знал, что в таких случаях надо соглашаться. Потому что на политическом рынке дела решать все равно можно. Там не так уж и важно, кто был продавцом и кто – покупателем.

Депутат промолчал и услышал:

– Может, не на того вышел?

– На того, я пробил. Он самый и есть.

Гольдберг не спросил, на кого именно. В такой ситуации он предпочел этого не знать. Это как раз тот самый случай, когда меньше знаешь – дольше живешь.

– Что в Киеве?

– Бузят…

– Я про посольство. – В голосе Гольдберга электрическим разрядом, мгновенно проскочила ненависть. – Какой поц все это затеял?

– Я только слышал. У них какого-то важного человека грохнули, вот они и поднялись. Потом – подтянулись уже серьезные люди… на драку. В том числе и наши.

– Идиоты!

Депутат не знал, что часть счетов самого Рабиновича уже заблокирована по требованию Минюста США. Объяснять американцы ничего не желали. По подозрению в отмывании денег, да и все тут. Неважно, в какой стране находится банк. Если он активно работает на рынке США, там есть его дочки, то лучше исполнять требования американских органов, если не хочешь влететь на миллионные, а то и миллиардные штрафы.

Вот почему умные люди держали деньги не в американских, а в российских банках. Сейчас, в период кризиса и обострения отношений, Москва запросто могла себе позволить отфутболить любой запрос, поступивший из-за океана. На такое не мог осмелиться даже Китай. Но украинские олигархи не имели возможности работать в России, боялись, в результате попали на большие деньги.

– Значит, возвращаешься в Киев. С тобой полетят Скворец и его люди. Для прикрытия. Первое: находишь всех наших и говоришь им «ша». Никаких дел с этими поцами. Ни поддержки, ни денег, ни жрачки. Это все не наше. Дальше. Найдешь тех, кто их финансирует, и объяснишь им, что они идут против нас. Если будут проблемы – к Скворцу.

Этот самый Скворец был из числа силовиков Рабиновича. Когда-то он служил во французском Иностранном легионе и сейчас среди прочего занимался координацией отношений между днепропетровской группой и многочисленными отрядами наемников.

– Третье. Организуешь, чтобы русских тихо вывели из посольства, посадили в машины и отправили в аэропорт. Культурно.

Депутат не верил своим ушам, но кивнул.

Гольдберг закурил дешевую вонючую сигарету и приказал:

– Иди!

Закончив с Сосной, Гольдберг спустился на этаж, привычно поднял руки для обыска. В одном из административных помещений, расположенных там, находилась резидентура МОССАДа, в другом – штаб и жилое помещение для Рабиновича, который в последнее время испытывал неконтролируемые приступы паники. Охраняли все это спецназовцы Армии обороны Израиля, которым в/на Украине делать было совершенно нечего. Но они тут были.

Рабинович, как и ожидал Гольдберг, не спал. Он был в своем обычном дешевом костюме и много курил. В комнате топор можно было вешать.