Дивизия имени Дзержинского

По данным разбора проведенных операций и по общему заключению главного руководства работой командования и штаба действие и поведение войсковых частей Дивизии ОСНАЗ являлись во многих отношениях образцовыми и примерными для других частей, участвовавших в маневрах.

Проведенные маневры показали, что дивизия, несмотря на малое время, затраченное на тактическую подготовку, благодаря постоянной перегруженности тяжелыми нарядами и не имея опыта участвовать в больших маневрах в прошлом, по сравнению с другими частями действовала блестяще.

Объявляя изложенное частям войск ОГПУ Московского округа и поздравляя дивизию с успешным окончанием маневров, по указанию заместителя председателя ОГПУ приношу от лица службы красноармейцам, командирам и политработникам дивизии ОСНАЗ благодарность.

Начальник ОО ГПУ МВО Мейер»[49].

В июне 1925 г. в дивизию вошел дивизион, сформированный для охраны Верхне-Уральского политизолятора, а с 20 мая 1926 г. – Особый Соловецкий полк, охранявший Соловецкий лагерь особого назначения (СЛОН); этот полк входил в состав дивизии до июля 1928 г.

Всего тогда в дивизии состояло четыре полка, кавдивизион, автобронедивизион и в период 1926—1928 гг. – отдельные дивизионы (Ярославский, Нижегородский, Вятский, Воронежский, Тульский), несшие охрану объектов по месту дислокации. В Москве части дивизии охраняли ЦК ВКП(б), радиостанции имени Коминтерна и Октябрьскую, МОГЭС, Ольгинский химический завод и другие объекты. Получается – от ЦК до Соловков...

Дивизию называли правительственной. Сюда часто наведывались высокие гости.

6 февраля 1925 г. на строевой смотр в связи с первоначальным обучением молодых бойцов 1903 г. рождения в дивизию пожаловали В.Р. Менжинский и Г.Г. Ягода. 8 июля того же года лагерный сбор ДОНа посетили М.В. Фрунзе и К.Е. Ворошилов, а 12 июля – С.М. Буденный[50].

Вообще, к руководителям страны у воинов было почтительно-восторженное отношение. В свое время с осназовцами встретились и сфотографировались видные тогда партийные и государственные деятели: А.И. Рыков, Н.И. Бухарин, К.Е. Ворошилов, А.И. Микоян, С.М. Киров, А.С. Енукидзе, Г.К. Орджоникидзе, Н.К. Крупская, Н.А. Кубяк, В.Р. Менжинский. Святым было отношение к В.И. Ленину и при его жизни, и после смерти. В частях о вожде напоминали Ленинские уголки и комнаты. Такие же чувства испытывали к И.В. Сталину. Сложным было отношение к Л.Д. Троцкому (речь идет о времени до его изгнания из СССР). Те, кто во времена партийных дискуссий позволил себе голосовать за троцкистскую платформу, потом очень сожалели, каялись, имели неприятности, а то и жестоко поплатились за это. Некоторые отделывались партвзысканиями, пережили немало огорчений, еле удержавшись на своих постах (как, например, М.Г. Горбачев).

Известно, что Троцкий скептически, а скорее негативно относился к войскам ГПУ, считая само существование их неоправданным, предлагая эти части и пограничную охрану резко сократить. Об этом он высказался в письме от 9 ноября 1922 г. на имя Сталина для Политбюро. Известно также, что на Западе немало упражнялись, пытаясь «армию Дзержинского» противопоставить «армии Троцкого». Лгали и клеветали.

Какие только не приклеивали воинам-чекистам ярлыки, называя их и «преторианцами партии», и «янычарами революции»...

А сами воины называли себя «гвардией пролетариата».

ИМЕНИ ДЗЕРЖИНСКОГО

Со своим командующим осназовцы встречались на парадах, видели его, неся службу на постах или сопровождая в поездках. С уважением относились к нему, даже с гордостью, слушая или читая обращенные к ним его приветственные слова. Это выражалось и в адресованных ему письмах, и в актах избрания его почетным красноармейцем.

Еще в период Гражданской войны, будучи начальником охраны тыла Юго-Западного фронта, обращаясь к войскам внутренней охраны республики, он писал:

«...Товарищи! Вы – стража революции. Более ответственной и почетной роли для честного революционера нет и быть не может. Окажитесь же достойными этого почетного звания. Железная дисциплина, неукоснительное исполнение каждого приказа и объединение сил в великом и святом деле.

Все на места! Все на дело объединения революционного фронта с революционным тылом!..»[51]

По документам и публикациям, воспоминаниям можно заметить, что в Отряде ОСНАЗ и Дивизии особого назначения существовал культ Дзержинского. Впрочем, подобное отношение к личности «пролетарского якобинца», как называл его Ленин, было достаточно распространенным явлением в тогдашних чекистских и партийных кругах.

Насыщенная яркими эпизодами революционная биография Дзержинского, его горячая самоотверженность, соседствующая с холодным аскетизмом, безмерная самоотдача идее, которой он беззаветно служил и посвятил жизнь, многогранная и ответственная, полная беспокойства и тревог деятельность на посту руководителя самого грозного ведомства, – все это не могло не вызвать разного, порой полярного к нему отношения. Соратники по борьбе – уважали и боготворили, противники – клеймили и поносили.