Дивизия цвета хаки

А вот и партийный комитет. Во дворе группка типичная. Пара афганских худых и черных офицеров, пара партийцев с пистолетами «ТТ» за широкими поясами, наш советник – борода лопатой, нос картошкой, под афганца рядится. А вот новое лицо. Божок азиатский районный. Кремовый костюм. Глаза желтые, цепкие. Видел я такие глаза у одного мужика в детстве. Не понял сразу – чем страшны. Потом узнал. Сидел он долго за убийство. Ну, таких «глазок» у нас теперь хватало. А не надо чужой смерти радоваться, в глаза смотреть жертве. Умирающий тебе «привет» передает. В бою, издалека – это другое дело.

Алишер, спрыгнув с бэтээра, предупредил: «Садеки по-русски не говорит, но понимает. У нас учился». Ладно, разберемся. Разведчики, прости господи, охламоны, тут же все исполнили – начали материться во весь голос и поминать нехорошими словами «обезьян в зеленой форме».

А Садеки с нами не поехал. Как только миновали пост между Альчином и Балучем, тот самый, у которого мой спирт испарился, он – по газам и укатил в своем «УАЗе» в сторону Шерхан-Бандара. Дорога там была спокойной. А куда укатил конкретно, никто его не спрашивал. Хоть и чужой, и член ЦК, пусть и НДПА, пусть и по зоне «Север», но Алишер сказал, что Садеки имеет генеральский чин. Это мы уважаем.

Дорога на Шерхан – шестьдесят километров асфальтового шоссе через степь Чоли-абдан и пустыню Ходжахрег. Одни названия чего стоят. И от Балуча до Шерхана только на подъезде к порту какая-то грязная Каракутурма. А там, как водится, отряд самообороны.

Значит, на объект Садеки, а с ним и губернатор Кундуза, очень похожий на богатого злодея из индийских фильмов, умотали на легковушке, а наша колонна шла километров, дай бог, двадцать. То водовозка закипит, то «Чайка», командно-штабная машина, задымит (ее потом и пинками изгнали за трусость вместе с экипажем батальона связи), вот так и шли. А разведчики с позывным «Шило» оторвались и жарят. Еле-еле их Саночкин по радио остановил. Раз остановил. Два. А на третий: «Колонна стоять!» Вышли. Я пристроился в тени водовозки. Вода капает щедро из всех дырок. Приятно. Лужа на асфальте. Тень куцая. А жара за сорок. Это в тени. Как мало надо человеку. Струйка воды в пустыне. Тем временем вернулся БРДМ «Шило». И таких матюков наслушался командир разведки. И таких угроз нешуточных, что мне, в тени сидящему, стало не по себе. И когда кипящий Саночкин возник рядом, то я внутренне сжался, хотя ни в чем не был виноват. А майор вдруг спросил, глядя исподлобья: «Ну, что, я был не прав?» Конечно, прав. Негоже разведке отрываться далеко на марше. Есть положенный интервал, плечо. Соблюдай. Но все одно. Шел этот БРДМ и потом рывками. То рванет, то притормозит. А дорога – мираж на мираже: вода блестит, барханы на пути вырастают. Тому, кто впервые видит, – интересно. А потом не замечаешь.

Один всего поворот, точнее, изгиб шоссе на дороге в Шерхан. И стоял на том изломе железный столб. Наверное, ЛЭП когда-то проходила. Так вот, на этом единственном повороте, в этот единственный столб вмазали свой «уазик» ребята из Северного городка. И погибла единственная женщина – служащая в их части. Остальным хоть бы что. Легенда? Да нет, от верных людей слышал. А столб с вмятиной к тому же. И ленточка на нем болтается.

В конце концов дотелепались до Каракутармы, а затем места веселее пошли – осока по обочинам – вода рядом. Справа по движению Барзанги Афгани. Вот в последнем у меня дело было. Знал о нем только Русаков.

Когда собирались в поездку, остановился у меня один из «спецов». Просто пришел, сказал, что от Барласова. Ну, не нужно других рекомендаций. Пистолет в сейф положил, автомат разрядил, бутылку поставил. Вечером разговорились. О себе он ни слова. О том, что в Союзе делал. Физиономия по виду такая, что хоть от Душанбе до Кветты запускай – за своего сойдет. И в то же время в Москве ну разве татарином сочтут или южанином. Крымчак, похоже. Имя русское – Борис. Он и пил исправно, и на гитаре играл. Песни-то все душевные: «Если только бой великий грянет. Пусть им вечным памятником станет проходная возле ДорНИИ», «В Сенегале, братцы...» Ну, ясно. А утром сказал: «Саня. Ты зря туда едешь. Садеки – это не тот прицеп к вашей колонне. У него много врагов здесь. Он человек Бабрака. А здесь халькист на халькисте. У них все очень сложно. Подставят».

Спасибо, конечно, за совет. Об этом я и сам догадывался. Но Борис пошел дальше: «Если хочешь, я тебе дам одну записку. Найдешь человека в Барзанги Афгани. Покажи. Ничего говорить не надо. В Имам-Сахибе и рядом будете чувствовать себя спокойно». Я заранее поблагодарил, а Борис минут пять писал на половинке листа записку. Потом свернул ее, протянул мне. «Саня, это не нужно показывать своим. Могут неверно понять. Пайцза. Пропуск. Спросишь кумадони Латифа».