Дивизия цвета хаки

Легли. Но заснуть было невозможно. Кровососы атаковали непрерывно. Что делать? Алишер обреченно замер. Я намочил простыню. На десять минут помогло. Потом комары стали ее прокусывать. Так. Я достал из кармана моточек нитки из стропы. Натянул по краям спинки. Намочил простыню. Повесил. Получился симпатичный гробик. Алишер заинтересованно посмотрел на сооружение, но примеру не последовал. Я залез в «гробик» и заснул. Проснулся я минут через десять от страшного сна. Меня душили во сне! Да что во сне! Я наяву не мог отдышаться! Все очень просто. Простыня подсохла и перестала пропускать воздух. Алишер беззвучно смеялся и отмахивался от комаров. Я сел на кровати. Закурил. Ну, блин, а как же пограничники в секретах стоят? А люди как у них спят? И мысль заработала. Что-то же у них есть? Я инстинктивно наклонился, заглянул под кровать. Там стояла бутылка. Я уже знал, бывает же такое чувство, что именно репеллент там, в бутылке. Так оно и было. В бутылке оказался диметилфталат. Знакомая, верная вещь. Все. Свободны кровососы. Алишер забеспокоился. «А кожа не облезет?» – «Гарантирую!» О, с каким наслаждением я спал в ту ночь. Легкий аромат гвоздики витал в моих снах. Кстати. Во второй вечер искусанные комарами офицеры отряда долго не могли понять, почему к нам с Алишером кровососы не подлетают. Костя Судак внимательно смотрел на меня на свету, а потом торжествующе заорал: «Да они от него шарахаются. Признавайся, химик, что изобрел?» Пришлось раскрыть тайну. Да, впрочем, этой бутылки на всех за глаза хватило.

Из «чудес», увиденных в шахской резиденции, запомнился еще высушенный и покрытый лаком «свинорыл» – реликтовый осетр, а по мне, так стерлядь недоразвитая. Ее кушать надо, а не бальзамировать. Но солдату память важна – когда еще парень из глухой вологодской деревни такую экзотику увидит!

Утренний чай

С рассветом начали собираться в Иман-Сахиб. Там ожидался митинг на городской площади, выступление Садеки, концерт и посещение хлопкоочистительного заводика. Но сборы военной колонны – долгое дело! Если вечером машина военная сама прибыла на место – это не значит, что она утром заведется. Причем поломка будет весьма серьезной. У Мишки Новикова один из танков замер? Это же не колесо пробить на бронике! Пока чихали-пыхтели, связывались с Кундузом, я слонялся по пустырю, заходил в нищие лавчонки. Денег не было. На обмен тоже ничего. Под одним из навесов сидел пограничник, без знаков различия, пил чай из пиалки. Жестом пригласил меня, привстал в знак приветствия. Смугловат, глаза черные. Налил чаю, протянул пиалку, прижимая левую руку к груди. Свой товарищ, знает обычай. Помалу разговорились.

– У Латифа, говорят, побывал?

– Да, познакомился.

– Веришь ему?

– Ну... Кто мы для них?

– Между прочим, через него на нашу сторону не только контрабанда идет. Оружие, наркота. Они Нижний Пяндж с островов обстреляли. Знаешь?

Нет, этого я не знал. Известно было другое. Афганцы говорили, что у «духов» есть своя агентурная сеть в Узбекистане и Таджикистане.

– А наркота какая? «Травка», опиум?

– Опиум в основном. Сырец. Героин. Здесь уже варят. А печати кандагарские, пакистанские. Да и ваши тоже заколебали.

– А что наши?

– А кто на «УАЗах» через Шерхан в Союз катается?

Да, есть такое дело. Но «УАЗы», набитые барахлом афганским – «туда» и загруженные водкой – «оттуда», были прерогативой больших людей. Ну никак не меньше уровня командира полка или замкомдива.

– Думаешь, и они тоже?

– Тоже. И оружие, и наркота, и камешки.

– Лазурит?

– Дерьмо – лазурит! Покруче есть. Но мы их здесь не досматриваем. Все на нашей стороне.

Сведения эти и более конкретные были получены не даром. Не «безвозмездно». Вечером я нанес на «левую» карту капитана данные о дислокации отрядов самообороны, «духовских» постов и пр. Это были мои данные. Перепроверенные лично. Мне не нужно было докладывать наверх, где предпочитали «оптимистичную» информацию. И чего не знал либо в силу конъюнктурных соображений не хотел знать начальник, якобы и не существовало. У меня была другая задача: мои данные позволяли мне не чувствовать себя игрушкой в руках кабинетных стратегов и пушечным мясом, мои данные позволяли обеспечивать безопасность своих друзей. Вот такая разведка. Она легко организуется. Каждый ведь что-то знает.

А данные были нерадостные – число отрядов самообороны росло. Кундуз превращался в партизанский край. Но с картой мы будем разбираться вечером, а пока впереди день в Иман-Сахибе.

Бтр-512

Подкатили на двух «уазиках» Садеки и большой вальяжный губернатор провинции Кундуз. Для «военного совета» вновь собрались на шахской вилле. Встречать губернатора выбежал, с поклонами до земли, шустрый, крепкий старик узбек – смотритель виллы. С ним крохотная девочка в нарядном платье. Губернатор выслушал доклад, благосклонно кивнул головой, а девочку, наклонившись, поцеловал в лобик и сунул ей в ладошку крупную купюру, помнится, 1000 афгани. Хороший обычай! (Ведь не деньги портят детей, а тот, кто их имеет!)