Дивнариум (СИ)

— Ну вот теперь мы официально оленепасы, — сказала Афадель и растянулась на травке, предоставив оленю объедать ее по периметру. Олень был невежлив и пнул ее копытом.

С этого момента у них началась затяжная война. Я что, я водил оленя к водопою, чесал ему рога… часами… палочкой (и уже начал чувствовать себя каким-то извращенцем, хотя куда уж дальше), чистил его, расчесывал, а Афадель в лучшем случае подкидывала хвороста в костер.

Время от времени нам приходилось мигрировать на другую поляну, потому что жрал олень, как не в себя, а отпускать его на вольный выпас нам строго запретили. Но это я помнил о запрете, я вообще дисциплинированный, а Афадели взбрело в голову отпустить Алексиэля побегать на свободе. Он и побежал…

Эльфы бегают быстро, но олени еще быстрее. Ну не стрелять же в него было! Король наш Трандуил не простил бы нам стрелы в филейной части своего любимца, шлейф же цепляться будет. Вдобавок олень мог ответить: рога рогами, но копыта и немалый вес оставались при нем.

— Может, он самку учуял? — спросила Афадель, без сил упав на берегу какой-то речушки. — Трепетную лань?

— У них гон по осени, — буркнул я.

— А ты откуда знаешь?

— Я перед выпасом ознакомился с литературой по теме, — ответил я. — В отличие от.

— Женщина всегда найдет общий язык с животным!

— То-то оно от тебя сбежало!

— Оно сбежало не от меня, оно просто увидело тебя вблизи, — не осталась она в долгу.

Мы свирепо уставились друг на друга… и заржали.

Олень, однако, исчез. Оставалось идти по следам, потому что пропажи его король наш Трандуил нам бы не простил.

В папоротниках хорошо видна была просека, оставленная оленем, однако следы уводили к Андуину.

— В Рохан подался, не иначе, — озабоченно сказала Афадель, — там кобылы красивые. А без рогов он за жеребца сойдет!

Я застонал. Если роханская кобылица родит рогатого жеребенка — это же будет международный скандал! А что с нами сделает король наш Трандуил, подумать страшно…

Уши мои затрепетали.

— Ну что, пойдем на отлов? — спросил я.

— А может, сам вернется? — с надеждой поинтересовалась Афадель.

Я помотал головой, подумав, что супротив роханской кобылы она все равно что эль против здравура. Кажется, за столько лет знакомства подруга научилась читать мои мысли, потому что нахмурилась и врезала мне локтем в бок. Зная ее любовь ко всякому экстриму, уверен, она не отказалась бы попробовать и с Алексиэлем. Увы, олень был против, возможно, поэтому и сбежал.

— Пошли искать, — хмуро сказал я. — Может, на лембас с солью приманим…

— Пойдет он тебе на лембас с солью, жди, — хихикнула Афадель, — король его не таким кормил!

— А чем? — заинтересовался я, потому что был уже не прочь перекусить.

— Нам такое и не снилось, — уверенно сказала она на бегу.

— Вам, может, и не снилось… — ответил я, хотя снилась мне обычно не еда.

Афадель покосилась на меня с большим интересом.

— Надо к тебе заглянуть, — сказала она.

— Не стоит, — сказал я, — у меня матушка дома.

— Так мы же на вольном выпасе!

— Тогда я не понял, куда ты собралась заглядывать, мы в одном шалаше живем!

— В штаны!

Я сделал вид, что не расслышал, и ускорил шаг. Афадель нравилась мне как напарник, и я предпочитал, чтобы напарником она и оставалась. К тому же я не мог забыть безобразную оргию на судне умбарских пиратов.

— Точно, за Андуин ушел, — сказала Афадель, когда мы остановились на берегу.

— Тогда бы мы его видели.

— В камышах залег! — возразила она.

Так или иначе, поиски следовало продолжать.

— Как будем форсировать Андуин? — деловито спросила Афадель.

— Давай пойдем по этому берегу и покричим его. Нас не погладят по головке, если мы переплывем за Андуин.

— Если олень уйдет от нас к какой-то бабе, нас тем более не погладит нас по головке. Мы переглянулись и вздохнули. Байки о привязанности короля нашего Трандуила к оленю передавались из уст в уста, но исключительно страшным шепотом. Кое-кто, не будем называть их имен, но это подданные владыки Элронда, уверяли, что Леголас — от оленя.

Но за это можно было и огрести, тем более что это действительно олень, а не олениха.

— Слушай! — осенило меня. — Давай поймаем олениху и тогда у нас будет собственная баба для Алексиэля.

— Сам лови! — ответила Афадель. — Тем более король нам этого не простит. Издай крик осеннего марала, может, он прибежит на шум.

— Кто, король?

— Алексиэль!

— Но сейчас же весна, — возразил я, не имея никакого желания надрывать глотку. — Лучше покричи ланью.

За это предложение я снова огреб по шее.

Следы оленя обрывались у самой воды.

Я представил, как он скачет, свободный и гордый, по роханской равнине, путаясь копытами в ковыле, и мне стало завидно. Эх, какой трип ему испортим!

— Я не поплыву за Андуин, — сказал я. — Нас и здесь неплохо кормят.

— Ну ладно тебе, — заныла Афодель, — там прикольно, роханцы мужественные такие…

— Для любителей мужественных у нас есть гномы, — огрызнулся я. — Ну или Леголас.

— И я, — добавила подруга сурово.

— И ты, — согласился я.

— И кони у них красивые, — развивала мысль Афодель, и я начал бояться.