Дивное лето (сборник рассказов)

— Знаешь, если бы мы оставили…

— Что?

— Ре-бен-ка! Если бы оставили ребенка, может, тогда… Но я ведь боялась, что малыш будет раздражать его. — Кати резко смеется в трубку. — И он не станет спешить домой…

— Да, человек все рассчитывает, высчитывает…

— Что ты говоришь?

— Говорю, выгадываем все, как лучше. А, черт! «Новости» смотришь?

— Нет.

— Подожди, я тоже выключу.

Кати сидит неподвижно на корточках в углу дивана. Ноги затекли, но она не меняет позы. На экране мелькают города, улицы, танки, заводы, машины. Молодые парни в белых рубашках, заложив руки за голову, бегут вдоль стены. Прямо на деревья падает самолет. Лицо африканского министра. Зал заседаний ООН. Хорошо поставленный, бесстрастный голос диктора.

— Я здесь, — раздается в трубке голос Анчи. — Кати?

— Ну говори, говори!

— О чем?

— Не знаю.

1968

Полночь в доме туриста

До одиннадцати Йоцек околачивался на кухне: складывал грязную посуду, перебрасывался шутками с судомойкой и поварихой, сваливал в помойное ведро объедки с тарелок — а взамен получил полную тарелку студня и порцию свиной колбасы; прихлебывая пунш, он заглядывал в зал, как только распахивалась дверь, и смотрел на танцующих. С темно-коричневых балок свисали цветные полоски серпантина, горели фонарики: официанты разносили по столам обернутые белыми салфетками бутылки шампанского — к новогоднему тосту. Часов в одиннадцать Йоцека потянуло на свежий воздух, он вышел на заснеженную площадку за домом, побрел к конюшне, заглянул к лошадям. Лошади встретили его ржаньем: Йоцек похлопал их по крупам, почесал шеи под густой гривой и подбросил сенца.

— Вот и вам новогоднее угощение! — бормотал он. — А там сейчас веселье в полном разгаре!

С вершины гор со свистом налетел ветер, наметая к конюшне мелкую снежную пыль; Йоцек, зажмурясь, подставил лицо снежному вихрю, с наслаждением вдыхал чистый морозный воздух. Чуть поодаль, увязая по колено в снегу, бродил какой-то мужчина с непокрытой головой и без пальто. Должно быть, кто-то из гостей вышел освежиться. Человек потоптался у дома, зачем-то заглянул в дровяной сарай, потом обошел вокруг дома и вынырнул у палисадника перед окнами завхоза, явно что-то высматривая. Йоцек направился к нему. Застигнутый врасплох, мужчина остановился.

— Вон что, — смущенно посмеиваясь, сказал он Йоцеку, — так это не вы ли привезли сюда на санях наши вещи?

—  Акак же, — кивнул Йоцек. — Кроме меня, тут возить некому.

— Тогда с Новым годом вас! — сказал мужчина.

— Благодарствуйте, а только двенадцати еще нету.

— Эка беда, нет — так будет! — Мужчина внимательно разглядывал Йоцека. Достав из кармана сигареты, он закурил сам и угостил старика.

— Лучше бы вам зайти в дом, — нерешительно посоветовал Йоцек, — не ровен час простынете. Да и за Новый год скоро уж чокаться пора…

Мужчина горбился, ежился под порывами ветра, потирал руки, согревал дыханием озябшие пальцы и глубоко затягивался сигаретой; это был брюнет лет сорока, явно любитель выпить: несколько одутловатое лицо выдавало его пристрастие к спиртному.

— Послушайте, — обратился он к Йоцеку. — У меня к вам просьба.

— Пожалуйста… какая же просьба? — подбодрил его старик.

— У вас ведь, наверно, есть тут какая-нибудь комнатушка?

— Как же не быть, есть! Ведь я тут живу.

— Я плачу вам сто форинтов. — С этими словами мужчина вытащил заранее приготовленную аккуратно сложенную сотенную бумажку и протянул старику, — Взамен прошу только в полночь пустить меня на часок к вам в комнату. На часок, не больше. Меня и… ну, словом, с дамой. Не беспокойтесь, все будет в наилучшем порядке… Ну, идет?

— А по-другому нельзя уладить? — замялся Йоцек.

— Как тут уладишь? Там ведь, в доме, сами понимаете… неловко…

— Да комнатенка-то у меня неказистая больно! Койка железная, заместо одеяла — попона, рвань всякая…

— Вы уж посочувствуйте, не портите мне новогоднюю ночь, — принялся упрашивать мужчина. — Ведь и вы были молоды.

— Не по душе мне такое, — проворчал Йоцек, но сотенная уже перекочевала к нему в ладонь. Мужчина, взяв его под руку, потянул за собой.

— Ну-ну, покажите, где оно, ваше жилье. Оставите дверь незапертой, вот и все, что от вас требуется.

Йоцек, отстранившись, высвободил руку, вынул из кармана ключ на шнурке.

— Пожалуйте сюда. Да только смотрите, чтобы все было в аккурате. Я такими делами сроду не занимался, и если тут прознают…

Он повел мужчину вниз по склону, меж сосен, пригнутых тяжестью снега. Возле одной из дверей пристройки старик остановился, отпер замок, вошел, зажег свет и занавесил окно, спустив мешковину. Воздух в помещении был спертый; в железной печурке горел огонь. Йоцек стал у кровати, глянул гостю в лицо.

— Вот она какая, моя комната. Для вас бедновата будет.