Дивные пещеры

Десятый «А» в полном составе, за исключением двух дураков, купил билеты на скорый поезд и помчался навстречу своей судьбе.

Городок, куда прибыли будущие пищевики, стоял прямо на море. Светило солнце, гулял соленый ветер, кричали чайки… Все, как в рассказах Грина…

Над городом действительно летал голубой самолет, и время от времени от него отделялись белые опрокинутые чаши. Но что всех особо обрадовало, это толпы молодежи, которые бродили по улочкам города, — значит, будет вecелo жить в этом гриновском городе.

Как же все были поражены, когда узнали, что почти все эти толпы — абитуриенты пищевого института. Вскоре выяснилось, что конкурс cocтaвляeт двенадцать челoвeк на место: соблазнившись красочными проспектами, которые институт ухитрился разослать почти во все уголки страны, выпускники десятков школ воспылали любовью к пищевой промышленности и в огромном количестве прибыли сдавать экзамены.

Десятый «А» ходил мрачный. Пробиться через толпу в двенадцать человек казалось маловероятным. Тем более что успокоенные красивыми и вежливыми фразами, которые представляли прекрасный проспект, они мало готовились к экзаменам. Казалось вполне естественным, что люди, составившие подобный чудесный проспект, не причинят никакой неприятности; даже представлялось, что экзамены в пищевой институт лишь некая формальность, что, возможно, экзаменов не будет вовсе, просто с ними вежливо, учтиво побеседуют и зачислят в студенты.

Действительность возникла перед десятым «А» во всей своей отвратительной сущности. Учебники валились из рук. Абитуриенты подозрительно косились друг на друга: кто враг, кто тот, который перешагнет через двенадцать «трупов»?

Косте Минакову почти удалось благодаря хорошей подготовке и усидчивости проскочить через двенадцать «мертвецов». Погубил его нелепый случай.

Дело произошло, когда все сдали экзамены и ожидали результатов. Костя выходил из умывальника, а в умывальник входила толпа толстяков. Толстяки были, несмотря на жару, в черных костюмах, белых рубашках и черных галстуках; поверх пиджаков наброшены короткие халаты-распашонки, завязанные на груди тесемками. Минаков сразу догадался, что это какая-то комиссия.

Здравствуйте, — сказал Костя вежливо и хотел проскользнуть в дверь, когда самый толстый из толстяков, но с длинной, почти гусиной шеей сказал:

— Стой!

Костя покорно остановился, так как не знал за собой никакого греха.

— Ты что здесь делал? - спросил Гусиная шея.

— Умывался, - ответил Минаков со спокойной совестью, так как действительно умывался.

— Ага, - сказал толстяк с торжеством и посмотрел на комиссию. «Попался. А я что вам говорил?» - весь вид Гусиной шеи словно излучал эти слова. Комиссия уставилась на Костю.

— Почему же ты, голубчик, так поздно умываешься? - вкрадчиво спросил толстяк.

— Да. Почему? - грозно повторил вопрос кто-то из:зглубины комиссии.

— Я поздно встал, потому и поздно умылся, - объяснил Костя.

— А почему же ты, голубчик, поздно встал? — продолжал допрос Гусиная шея.

— Потому что поздно лег.

— А почему поздно лег? — в голосе Гусиной шеи послышалось раздражение. Видно, ему не понравилось, что Минаков на каждый вопрос придумывал ответ. Наверное, Косте полагалось не отвечать, а стоять с поник шей головой. Но Минаков не любил стоять с поникшей головой.

— Я поздно лег потому, что читал.

— Что же ты читал, голубчик?

У Кости был сильный соблазн ответить «Основы пищевой промышленности», но он сказал честно.

— «Королеву Марго».

— «Королеву Марго»?

— Ну да. «Королеву Марго». Дюма-отца.

— Дюма-отца?

— Его.

Толстяк молчал, разглядывая Костю. Видно, тот не нравился ему все больше и больше.

— А может, ты, голубчик, не читал «Королеву Марго», а пил?

Комиссия оживилась. Кто-то даже хихикнул.

— Нет, я не пил. Я читал «Королеву Марго».

— Почему же ты не пил? — спросил толстяк невинно.

— Я вообще почти не пью, — сказал Минаков и, не зная зачем, добавил: — Из принципиальных соображений.

— Из принципиальных соображений?

— Да.

— Какие же это соображения?

Комиссия придвинулась к Минакову. Разговор становился все серьезнее.

— Алкоголь разрушает печень.

— Кто тебе сказал?

— Так это же в «Анатомии» написано.

Минаков понимал, что ему давно надо было замолчать, но он не мог остановиться.

— И поэтому ты не пьешь?

— Да.

— Совсем?

— Очень мало.

— Очень мало?

— Совсем мало.

Разговор зашел в тупик. Говорить вроде бы было не о чем, но они не уходили. Костя их понимал. Они долго собирались провести в общежитии неожиданную проверку, договаривались, созванивались, наконец приехали, а в общежитии никого нет — все уже успели удрать на море. Никаких ЧП, никаких нарушений. Что писать в отчете? И вдруг из умывальника вылазит заспанный, явно подозрительный тип. Про него вполне можно написать абзац в отчете: «Пьянствовал всю ночь, допоздна проспал, нарушал режим. В довершение всего нагло себя вел».

— Значит, совсем-совсем мало?

— Да.

— А если мы сейчас тебя на экспертизу?

— Экспертиза покажет кровь стерильной чистоты, может быть, только с примесями чеснока. Вчера я ел чеснок, — сам не зная для чего, сострил Костя.

Это им совсем не понравилось. Но ведь за остроты не наказывают.